Я сидела посреди этого экологически-чистого пространства и едва не плакала. Лавка-сундук была отмыта, очищена от липкой вековой копоти, а как ее открыть — я все еще не знала.
Есть хотелось до судорог.
Хоть головой бейся о стены. Что я и сделала, взвыв от отчаяния.
— Ну, пожалуйста, домик, открой мне эту чертову крышку!
— Ышку! — гулким эхом вдруг прозвучало. И тут же ему громко вторил не то скрип, не то щелчок. Лавка дрогнула и… открылась.
Серьезно? Так было можно? Просто попросить?
Я вскочила, ныряя в сундук с головой.
Увы, разносолов там не было, трудно подобного ждать от такой, как Аньетта. Но зато нашелся целый мешок сухарей, твердых как камень, глиняный горшок засахаренного меда, надколотая белая чашка, оловянная ложка, латунный, черный от копоти чайник, пара липких от грязи котелков, сковородка, большая связка палочек странного вида, отдаленно похожих на спички, и… большая банка из толстого темного стекла с притертой пробковой крышкой. Конечно, я тут же ее открыла и издала воинственный крик счастья. Кофе! Настоящий человеческий кофе! Живем!
Никаких книг снова не было. Зато на самом дне тайника обнаружился странного вида ошейник из тонкой кожи, прошитой золотистыми нитями, с блестящей пряжкой. Красивый. Наверное, дорогой.
Кстати, о финансах. Денег нигде не нашлось, оставалось надеяться на благоразумие ведьмы. Не с голоду же она бросила здесь меня умирать? А выдирать сердце у сильных и даже на первый взгляд вполне упитанных драконов на голодный желудок — утопия.
Вытащив чайник, один котелок, горсть сухарей и еще пару мелочей, я закрыла сундук. Между делом вдруг стало понятно, почему именно здесь ведьма спрятала все съестное: несчастная местная мышь попыталась украсть мой сухарь из открытого сундука, за что и поплатилась, с громким писком превратившись в горстку пепла. Какая… хорошая вещь — этот ведьминский сейф. И как эффективно работает!
Печка тоже сдалась под натиском голодной женщины. Обнаружилось, что не так уж и страшна эта конструкция. Нужно было красиво сложить в ней дрова, сделать жалобные глаза и проникновенно попросить:
— Затопись, ну пожа-а-а-алуйста!
По дереву весело побежали язычки пламени. Требовательно задрожала заслонка, и я догадалась ее вытащить. В коллективе ведь главное — взаимное уважение. Я их всех уважала, особенно с голодухи.
Дом понемногу оживал, стало заметно теплее и даже уютнее. Из кучи серого барахла я вытащила застиранную простыню и постелила на стол. Пусть будет скатертью, мне не жалко. Ведро громко звякнуло под столом. Спасибо, кормилица, сразу понятно: пора налить в чайник воду и сварить себе кофе. Прости уж, носатенький, но на сегодня ты будешь наречен кофейником. Я тебя после помою, ты не волнуйся.
Грызя свой сухарь, я бегала по избе, как подорванная. Протерла окно, еще одну старую порвала простыню на две равные половины и назначила их оконными шторами. Вымыла грязную чашку без ручки и поставила в нее милый букетик из белых осенних цветочков, что нашлись по дороге к колодцу.
Современная женщина любит комфорт и умеет его создавать. Если хочет, конечно. Я вдруг ощутила странную нежность к этому грязному, запущенному дом, открывающему тайники-сундуки за простое «Пожалуйста».
Кофе вышел отличный. А если сухарь опустить в кипяток, то получается сытно и вкусно.
К концу моей нехитрой трапезы настроение ощутимо улучшилось. Вот теперь можно и в город. Этот, как его… Надо запомнить.
Сумбург.
***
— Жалко, зеркала нет, — грустно пожаловалась я кому-то. Не сундуку же? Наверное, дому.
За спиной тихо скрипнула дверь, открываясь. И как я ее не заметила? Сколько раз я вертелась рядом и даже по полке, что выше пришита, руками хлопала? Очень узкая, словно лаз, дверца будто меня приглашала заглянуть в очередной тайник.
Ага, навстречу очередным приключениям. А вдруг там разбойники?
— Мне можно войти? — осторожно спросила.
Дурдом, я разговариваю с дверями и печками, предварительно кланяясь лавкам. Но лучше уж так, чем все эти злобные ведьмы с их планами на драконов.
Дверь широко отворилась. Я сделала шаг и… поняла, что не так все и плохо в моем королевстве. Купальня.
Огромная бочка стояла по центру пристройки, такая большая, что в ней разместилось бы пять крупных Ань, не толкаясь. Под ней красовалась чугунная дверца, слегка приоткрытая. Одним боком бочка встроена в кирпичную трубу, уходящую в потолок. Тут же широкая лавка, по стенам развешаны длинные бороды белых мочал. На деревянной кругляшке лежит кусок серого мыла, покрытого трещинами. Под потолком мигает пламенем странного вида светильник. Я его не зажигала, сам как-то случился.