И скажу я вам, мне нравилось чувство, которое во мне поселилось в тот момент. Сегодняшним вечером мы с принцессой не будем серыми мышами в углу.
Гости начали съезжаться за пару часов до полуночи. Когда Граз’зт озвучил примерное количество приглашенных, я не на шутку разволновалась, что гостевых комнат может не хватит, но, к счастью, наше с Рогаликом гостеприимство не упало в грязь лицом.
Согласно традициям, мне следовало появиться в зале ровно в полночь и на правах хозяйки зажечь жаровню со специально подготовленной смесью трав. Рогалик уже часа два, как развлекал наших гостей, и я радовалась, что до поры до времени мы не попадаемся руг другу на глаза. Думать не хочу, что он скажет, когда пересчитает все камни в моей короне.
— Думаю, нам пора. — Я потихоньку выскользнула за дверь, где меня уже поджидал эскорт из четырех таранов и верного гарда.
Кстати, он не стал наряжаться, и его привычный вид действовал успокаивающе. Хотя, конечно, уж рубашку-то он мог сменить.
— Принцесса? — Хадалис сглотнул, разглядывая мое лицо так, будто видел впервые. — То есть, я хотел сказать…
— … что я хорошо выгляжу, — подсказала я, пока он не сболтнул лишнего при четырех свидетелях. Граз’зт доверяет своим винам все, но лучше не давать и повода думать, что жена их предводителя — непонятно кто с бомбой замедленного действия.
Он сглотнул. Кивнул. Рассеянно прошелся пятерней по волосам.
— Ты… хорошо выглядишь, принцесса, — кое-как справившись с недоумением, ответил он. Подал руку, чтобы сопровождать меня до зала и, когда я подстроилась под его шаг, наклонившись к моему уху, горячо шепнул: — Уверен, что сегодня ты затмишь всех.
И знаете, что? Я покраснела.
Так ли много, в сущности, надо женщине не избалованной мужским вниманием? Всего лишь пара восторженно горящих глаз и дыхание, которое — я уверена — останется со мной до конца вечера.
— Ты не забыл, что нам нужно кое-что обсудить? — сказала я немного погодя, когда мы пересекали наполненную сквозняками галерею и Хадалис остановился, чтобы набросить мне на плечи плащ.
— Как только у нас появится возможность побыть наедине, — отозвался он, заботливо потирая мне плечи.
Мы оба оглянулись на безмолвный эскорт, потом посмотрели друг на друга. Уверена, что в эту минуту наши мысли были очень схожи.
— Я хотел… извиниться за те слова. — Хадалис увлек меня дальше, на широкую лестницу, по случаю праздника украшенную вязками кроваво-красных цветов и свечами. — Мне жаль, что я не смог держать себя в руках. К сожалению, мне никак не вырвать тех слов из твоей памяти, но, обещаю, до тех пор, пока Данаани не вернется, я буду хранить твой покой так же преданно, как и ее.
— Ведь у нас одно на двоих тело?
— Так и знал, что не упустишь случая ужалить. — Он невесело улыбнулся. — Впрочем, я заслужил каждую каплю твоей обиды.
В молчании, мы спустились по лестнице, но у самых, ведущих в праздничный зал дверей, Хадалис снова меня задержал. На этот раз взяв за руку, крепко обхватив мои пальцы в своей ладони.
— Кем бы ты ни была, Маа’шалин, твое появление здесь не случайно. Я могу лишь догадываться, но, скорее всего, Данаани знала, на кого оставляет свое тело. Значит, принцесса тебе доверяла. И я буду доверять вместе с ней.
Ну что, будем считать, свое вину он не искупил, но загладил. Да и не любя я долго обиду носить за пазухой. Удастся ли поквитаться — бабка на двое сказала, а вот самому все время ходить с этим ярмом — мало веселого.
— В конце концов, мы оба заинтересованы в том, чтобы узнать правду и все поставить на свои места. Чем скорее Данаани вернется в свое тело, а я — в свое, тем легче будет нам всем.
В этот момент я чувствовала себя той еще лгуний, потому что, правильно это или нет, но Хадалис заслуживал знать правду о том, что в сердце Данаани ему места не было.
Стражники распахнули перед нами двери — и я, осторожно ступая, вошла в зал. На высоких каблуках и в платье со шлейфом, это, знаете, ли было настоящим испытание, название которому: «Только не носом в пол!» В своей привычной жизни я предпочитаю удобную обувь, чтобы можно было и транспорт догнать, и через лужу перескочить, и целый день бегать от одного посылающего к другому. Туфлей на высоких каблуках у меня раз два — и обчелся. Но не могла же я под вечернее платье обуть домашние туфли.
В огромном зале, яблоку негде было упасть. На секунду у меня даже голова закружилась от количества рогатых гостей моего мужа, но я быстро взяла себя в руки, а присутствие Хадалиса за спиной прибавило уверенности, что даже если я шлепнусь и меня поднимут на смех, по крайней мере одна живая душа придет мне на помощь.
Граз’зт подробно рассказал мне, что нужно делать, и мы даже пару раз отрепетировали все шаг за шагом, но я все равно оказалась не готова к тому, что мое появление ознаменует громкая вакханалия звуков откуда-то из-под потолка.
— Ужасно, знаю. — Я с благодарностью оперлась на протянутую руку Хадалиса. — А ты представь, что это… какая-то очень громкая музыка из твоего мира. Что-то, что подходит в ритм.
А ведь хороший совет. Я мысленно перебрала в памяти несколько рок групп — потому что ничего другого не подходило — и в итоге остановилась на инструментальной «Апокалиптике[1]». И, действительно, моим ушам сразу стало легче.
— Лучше? — с улыбкой поинтересовался Хадалис.
— Более чем. Твой совет спас мои барабанные перепонки.
Я повернулась, поискала взглядом Рогалика: по правилам праздника он должен был передать мне зажженную от домашнего очага свечу, а я, в свою очередь, должна была поджечь от нее приготовленные благовония.
Но долго искать Граз’зта мне не пришлось. Потому что наши гости расступились, образовав что-то вроде «живого» коридора, на обратной стороне которого стоял мой муж.
Ну вот, что снова не так? Кажется, он злой, как черт. Неужели успел прикинуть цену моей короны?
Кстати, а ведь он тоже приоделся. И этот новый Рогалик, пусть и был похож на прежнего, словно магнит притягивал к себе все женские взгляды. До чего же ему идет эта темня рубашка с высоким воротом, и кожаные штаны со шнуровкой по бокам. Мне на мгновение захотелось остановиться и полюбоваться еще немножко, пока суета не стряхнула это наваждение.
Но Рогалик уже направлялся ко мне тяжелым уверенным шагом. Пришлось выскрести мужество из закромов, чтобы выдержать его недобрый взгляд и улыбнуться, изображая счастливую супругу. Хотя, какого черта, все женщины в этом зале хотели бы заполучить такого мужчину, а он — мой. Пусть и номинально. Не вижу повода не радоваться.
— Прости, кажется, ювелир немного перестарался, — сказала я, предупреждая его вопрос. — Но это моя вина. Исправлять было уже поздно, но все это можно упростить, конечно.
— Ты о чем вообще? — не понял Граз’зт, выуживая меня из теплой защиты Хадалиса.
— Я о короне, конечно же. Из-за нее ты так недоволен?
— Недоволен? — Рогалик взял меня за руку, сплел свои пальцы с моими. — Сделай еще десяток таких, хоть под каждое платье. Иначе для чего тогда все эти камни?
— Полагаю, одной будет достаточно. По крайней мере, мне.
Я нарочно упомянула, кто сидит в теле крылатой принцессы, чтобы хоть немного остудить тлеющее сердце. Мне нужна порция отрезвляющей реальности, иначе просто сгорю. А сердце у меня всего одно.
— Так что с твоим лицом? — спросила я, попыталась освободить ладонь, н Рогалик держал крепко. — Я слишком вызывающе оделась?
Если он скажет «да» — мне будет больно. Потому что сегодняшний вечер был для меня особенным. Ожившей мечтой, сказкой. Достаточно того, что я сама держу себя на поводке и не даю окончательно увязнуть в происходящем, а Рогалик… Пусть он не будет одним из тех мужчин, которые боятся красоты своей женщины.
— Я … скорее огорчен. — Он виновато улыбнулся, осознав, что переборщил с выражением этого самого огорчения. — Хочу, чтобы вот так ты выглядела каждый день, моя сладкая женушка.
— Даже на кухне?
— Да хоть в конюшне!
К этому я оказалась не готова. Так и стояла, как вколоченный в доску гвоздь, пытаясь переварить услышанное. Меня только что пожурили за то, что я не наряжаюсь принцессой каждый день? Наверное, это лучшее, что только мужчина может сказать своей женщине.