Моя догадка заставила Хадалиса задуматься. И пока он о чем-то размышлял, я как заводная мартышка наяривала круги вокруг стола. Лопну от нетерпения, пока он разродиться хоть парой слов!
— Ты думаешь, что этот замок — та самая Черная скала? — Крылатка поморщился. — Это просто выдумка, чтобы пугать непослушный детей. Типа: в черной-черной долине, у подножия Черной скалы…
— Да поняла я, — махнула рукой на его попытки разрушить мою блестящую теорию. — Но не кажется ли тебе странным такое количество совпадений, м? Просто все одно к одному подобрались и именно в этом месте.
— Ну допустим, — очень нехотя согласился он. — Даже если предположить, что Безмолвные стражи были как-то связаны с дариканцами — какое это имеет отношения к каменным истуканам?
— Кстати, а почему стражи?
— Не понял, — уставился на меня Хадалис.
— Почему прежние владельцы замка назывались Безмолвными стражами? Не Безмолвными потрошителями или Безмолвными душегубами. Почему стражи? Может быть потому, что они что-то или кого-то здесь стерегли?
Несколько долгих минут мы просто смотрели друг на друга, словно те два барана из пресловутой сказки. А потом Хадалис, понизив голос до шепота, спросил:
— Ты думаешь, что где-то здесь хранятся останки… Ид’тара?
— Да, — таким же шепотом ответила я.
— Знаешь, Маа’шалин, — совершенно серьезно, даже восхищенно, сказал он, — мне кажется, что только ты могла искать разгадку каменных статуй, а вместо этого отыскать кости бога.
— Между прочим, я еще и на баяне играть умею. — Ну а что? Имею я право прихвастнуть в минуту своего триумфа?
— На… баяне? — непонимающе переспросил Хадалис.
Ну вот как ему объяснить, что такое баян? И суть шутки? Я попыталась было, но очень быстро ощутила себя несмешным мимом.
Между прочим, шутка про баян — не такая уж и шутка. Помню, в младших классах школы к нам в класс пришла улыбчивая женщина средних лет и представилась преподавателем музыкальной школы. Нам устроили прослушивание около пианино, и тетечка выбрала шестерых человек. Она вязла номера телефонов наших родителей и в тот же вечер лично обзвонила всех с требованием в ближайшие дни привести ребенка к ней, чтобы современное искусство не потеряло так и не успевшего распуститься нового Моцарта или Шаинского. Признаться, мне хотелось учиться музыке: ну какая девочка не мечтает о том, как она в накрахмаленной до хруста белой блузке за белоснежным фортепиано будет покорять сердца почитателей с высокой сцены? В общем, мама поддалась на мои уговоры и отвела меня в музыкальную школу. Вот только пианино взять было не у кого. И поставить его в крохотной коммуналке тоже было негде. А музыке я учиться хотела. Бросили кличь по родственникам. И внезапно у каких-то папиных друзей отыскался… баян. Никогда не забуду лица родителей, когда они сказали, что я могу заниматься музыкой. «Пока так, а через пару лет пойдешь на сольфеджио, и мы что-то придумаем с пианино», — чуть ли не сквозь слезы радости сообщила мама.
У меня тоже были слезы. Потому что между романтичным пианино и разухабистым баяном, как вы понимаете, не существует никакой романтично-возвышенной связи.
Нужно ли говорить, что на ближайшие пару лет за мной прочно прицепилось прозвище «Машка-гармонистка»? И что все школьные праздники были моим личным адом? «Что значит ты не хочешь выступать?! — возмущалась культорганизатор, молоденькая Светлана Владимировна. — У тебя талант!»
Кому талант, а кому и пять минут позора. Вспомните печальный образ Крокодила Гены из мультика, помножьте его на сто — и все равно это будет далеко от всей глубины моей тоски по несвершившейся мечте стать пианисткой.
Бойтесь своих желаний, как говориться, ведь они могут исполниться!
— Маа’шалин? — позвал меня Хадалис. — Все в порядке?
— Да, просто задумалась, — отмахнулась я, ловя себя на том, что улыбаюсь. — Теперь нам нужно найти этого… гмм… бога? Есть какие-то мысли. Где он может быть?
— Наверняка не на видном месте, — совершенно серьезно ответил Крылатка.
— Надо полагать. — Я очень старалась не рассмеяться. — Наверное, если мы хорошенько здесь пороемся, то найдем парочку подсказок.
— Тебе нужно поспать, Маа’шалин. И это не обсуждается. А будешь сопротивляться — переброшу через спину и вынесу. Будет много шума и лишнего внимания. Оно тебе надо?
Я даже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент наше уединение нарушил мрачный как туча Тан. Я уже так привыкла видеть с подобным выражением лица его брата, что даже удивилась. И испугалась: что стряслось? И почему нет Граз’зта?
— Все прошло… не самым лучшим образом, — сказал Тан, присаживаясь рядом со мной.
Я подвинулась, уступая место на скамейке.
— Где твой брат? — зачем-то шепотом спросила я.
— Ему нужно остыть, — уклончиво казал Тан. Помедлив немного, добавил: — Эладар хочет крови. Взъелся на то, что у Граза очень сомнительная репутация принца-вдовца. Сказал, что мы это нарочно придумали, чтобы добиться мира и избавиться от ненужной жены.
— Что за ересь? — не удержалась я.
— Владыка Небесного трона потребовал живую Данаани в трехдневный срок. Иначе о мирном договоре можно забыть.
Что же это получается?
— Война? — продолжила мысль вслух.
Тан кивнул, поморщился — и так я поняла, что эта мысль неприятна нам обоим.
— Кстати, — твоя очередь, — сказала Тан Хадалису.
Тот молча встал из-за стола и, ни слова ни говоря, вышел. Подозреваю, что сейчас распекать будут его. И вряд ли дело кончится чем-то хорошим. Он был защитником Данаани и должен был защищать принцессу даже ценой своей жизни. Даром, что от окаменения посреди ночи не спас бы и десяток Первых мечей.
— Что вы тут раскопали? — спросил Тан, разглядывая кипу раскрытых книг и мои выписки на пергаменте.
— Ну, так, одну ниточку, которая приведет нас к разгадке. — Мне не хотелось вдаваться в подробности, тем более что делиться пока особенно нечем. Неподтвержденная гипотеза — это просто пустой звук.
— И все же, — настаивал Тан. — Или снова будешь пытаться все решить сама? Я думал, мы одна команда.
В виновато улыбнулась и в двух словах пересказала ему о нашей интересной находке. У Тана даже глаза блеснули.
— Брат вечно не видит того, что лежит у него перед самым носом, — сказал он. — Кстати, кажется, где-то здесь была книга… Поможешь мне?
Я встала, и мы углубились в обитель полок и толстых томов. Тан скользил взглядом по названиям корешков, злился, не находя нужную книгу, а я, как ни старалась, не могла сосредоточиться на происходящем. Неужели в самом деле война? Такой удобный повод громко стукнуть селунэ и крэссов лбами. Слишком удобный, чтобы не использовать его. Для этого все и задумывалось? Или для чего-то другого, но эти копии решили использовать ситуацию в свою пользу?
— Маа’шалин, ты здесь? — раздался откуда-то со стороны голос… Тана?
Но погодите, он же стоит здесь, рядом со мной?
— Маа’шалин? — уже громче позвал Тан.
О. Боже. Мой.
Я попятилась к выходу, на лице лжеТана уже мелькнул хищный оскал. Он быстро — я и шагу ступить не успела! — придвинулся ко мне и зажал рот рукой.
— Молчи, мое сокровище, — шепнул в ухо совсем другой хриплый голос. — Если это рогатый красавчик найдет нас, мне придется его убить. А ведь тебе бы этого не хотелось?
Я кивнула и в следующую секунду мотнула головой, вырываясь всего на миг из плена его ладони. Знала, что другого шанса у меня не будет, поэтому действовать нужно наверняка. И вот тут пригодились все мои занятия по самообороне.
Прежде чем лжеТан успел что-либо предпринять, я со всей злостью и обидой вонзила зубы в его ладонь. Он взвыл, отпрянул.
— Тан, убийца здесь! — завопила я. — Он как ты!
А потом мой пленитель зло и коротко ударил меня в висок.
Последнее, что я помнила перед тем, как мир вокруг провалился в темноту, были смотрящие на меня с лица Тана до боли знакомые глаза моего… отца. Или человека, которого я привыкла считать своим отцом?