Насколько был скуп на признания и подробности Джанни, настолько щедра оказалась Вера. Она дала мне возможность понять все пережитое ими. Джанни положили в клинику, провели необходимое исследование и стали ждать, когда появится нужное ему сердце. Иными словами, чтобы он выжил, должен был умереть кто-то другой. При обилии дорожных происшествий, можно было не сомневаться, что нужное сердце вскоре появится. Человеку подходит не любое сердце, как думали раньше, а лишь совпадающее с его организмом, способное ужиться с ним. Так же и с кровью, переливать человеку можно лишь кровь его группы.
Неумолимый зуд гласности заставляет меня сказать, что если учитывать насыщенность улиц и шоссе машинами, то в Италии автомобильных аварий куда меньше, чем у нас. Это естественно: там прекрасные машины с надежными тормозами, отличной резиной и рулем, уходящим при столкновении вверх, а не расплющивающим грудь шофера, превосходное покрытие дорог и привычка к ответственности за себя и окружающих, которая неизмеримо надежнее мелочной и одуряющей опеки автоинспекции. Последняя почти отсутствует, как и уличные регулировщики. Движение в Италии в основном самоуправляемое, это необыкновенно дисциплинирует водителей.
Основными поставщиками сердец в Италии являются мотоциклисты, смелые и бесшабашные юноши, мчащиеся со скоростью 120 километров в час на заднем колесе в смерть. Здесь каждого юношу в мотоциклетном шлеме рассматривают как потенциального самоубийцу.
Думать обо всем этом Джанни не хотелось, быть откупленным у смерти чужой жизнью претило душе христианина. Но все равно — против воли — томило чувство ожидания, и он попросил принести в больницу Библию. Джанни был истинным христианином, но не искал бога в дивной книге, созданной неведомо кем, только не полудиким кочевым народом, которому ее приписывают, и дарившей его редким поэтическим наслаждением. Бога он нес в душе.
И потекли дни, недели томительного и безнравственного, как ощущал Джанни, ожидания. Он старался не думать о том, о чем нельзя было не думать. Он впивался глазами в строчки: «Больше всего зримого храни сердце твое: потому что из него источники жизни». А он не сохранил да и не мог сохранить: от рождения в могучей грудной клетке билось слабое, больное сердце. «Отверзни от себя лживость уст, и лукавство языка удали от себя». Это легко, куда труднее справиться с непроизносимой вслух ложью перед богом. Чтобы негодное сердце не просило себе замены, будто ты чем-то лучше другого, неизвестного человека, который должен погибнуть для твоей жизни, потерять солнце, землю, любимую, близких, все отпущенные человеку радости, а ты бы качал на коленях детей, любил жену, потягивал винцо, дремал у телевизора. «Глаза твои пусть прямо смотрят, и ресницы твои да направлены будут прямо перед тобой…», «Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды. Не уклоняйся ни вправо, ни влево, удали ногу твою от зла…»
Иногда ему казалось, что не нужно было соглашаться на операцию, а тихо, с достоинством встретить неизбежный конец. Но он вспоминал о жене и детях, которых оставит одних на чужбине, и понимал, что думать так не имеет права. Приходили врачи и вселяли надежду, хотя сами утрачивали ее с каждым днем: состояние больного неуклонно ухудшалось. Приходила жена — она устроилась при больнице — и его пронизывала жажда жизни. Только б жить, дольше жить, вечно жить!..
Джанни уже не поднимался с постели, он не мог стронуть с места свои слоновьи ноги. Костяк ощущал непомерную тяжесть разбухшего, налитого водой тела, и казалось, оно размозжит хрупкие косточки.
Словом, двадцатидвухлетний мотоциклист разбился на одной из тихих улиц Павии. Это был полицейский пожарной службы, вызванный срочно на пожар. Он не достиг места назначения… Девочка с котенком на руках решила перейти улицу перед самым носом мчащегося с бешеной скоростью мотоцикла. Она чесала котенку розовое блохастое брюшко и не слышала сигнала. В распоряжении мотоциклиста было ровно столько времени, чтобы сделать выбор, кому остаться в живых: девочке с котенком на руках или ему. Он выбрал чужую жизнь и, круто повернув руль, расплющился о бетонную стену.
У него треснул череп, разошлись кости лица, сломался позвоночник, оборвалась печень и селезенка, но в размозженном теле продолжало еле слышно биться здоровое, тренированное сердце спортсмена. То самое сердце, которое так нужно было изнемогающему Джанни.