Немногое доступно и шаману орочьего племени: управлять… точнее, слегка прикоснуться к искусству повеления стихиями; призывать и толковать видения, наполнять бездушные предметы силой, превращая их в амулеты. Жрецам гномов дано использовать силу лишь посредством наложения загадочных значков-рун, а некромантам востока недоступно ничего, кроме как поднимать мертвых. Или отсрочить собственную смерть.
Все это, по меркам магов Рах-Наваза, не стоило почти ничего. Детские шалости, кокетство и потуги. Рядовой маг, даже не обретший покамест собственных учеников, обязан был уметь использовать силу всеми перечисленными способами — и не ограничиваться только ими. Более того: многие из доступных магам возможностей во всех остальных таэранских землях сочли бы диковинкой и небылицей.
Скажем, начиненные магией предметы, стоящие как целый замок и дающие своему хозяину немалое могущество — лишь один из таких примеров. Из многих примеров…
И все-таки город Рах-Наваз не ограничивался одними лишь башнями магов. Он был прежде всего городом, то есть местом где живет много людей — хотя и городом не совсем обычным. Да, порядок здесь поддерживали не живые люди с оружием, но рукотворные големы, что только с виду кажутся неуклюжими и гремучими грудами металла. Да, на улице можно было встретить элементаля, порождение одной из четырех стихий, которому волею мага было придано сходство с живым существом. И три раза да, что не было в Рах-Навазе той всегдашней грязи и тесноты, коей славятся города Западного Мирха. И много чего не было — того, чем жители других людских земель обязаны недобросовестным своим правителям; правителям, вышедшим из числа простых смертных.
И все-таки даже здесь жили и обычные люди: землепашцы, торговцы, ремесленники. И воры тоже. Собственно, один из воров, человек по имени Салех, как раз вышел на свой ночной промысел. Он брел по ночным улицам и лишь немного замешкался, отвлекшись на очередную не то вспышку, не то сияние над верхушкой одной из башен. Все-таки родился Салех не в Рах-Навазе, поэтому привыкнуть к подобному зрелищу никак не мог.
Но такое трепетное и слегка опасливое отношение к отходам магических опытов было, пожалуй, единственным, что отличало Салеха от коренных жителей города, да и то, наверное, не всех. Потому как был он не просто вором — он считался одним из лучших воров в Рах-Навазе, а такое «почетное звание», как ни крути, обязывало. Обязывало прежде всего стать своим в этом удивительном городе; подчеркнуто своим. Или, как говорят на севере и востоке, «святее самого Магистра Белого Ордена».
В святость вообще кого-либо Салех, как и подобает представителю древнейшего ремесла, не верил ни на грош, однако к делу относился с должным старанием. Собственно, именно поэтому он до сих пор не попался магическим ищейкам, не умер с голоду и мог не размениваться на карманные кражи. Последнее — ни в коем случае, ибо талант этого человека находил иное, куда более достойное применение. Без ложной скромности Салех мог сказать, что способен украсть то, что другим не под силу. Вот только скромность… точнее, неприятие хвастливой болтовни, есть чуть ли не главное условие успешности вора.
Не стал хвастаться он и теперь, получив задание выкрасть одну вещь из дворца самого Архимага. Ни к чему было бить себя кулаком в грудь, заявляя, что подобное задание для него как пара пустяков. В последнюю очередь в такой похвальбе нуждался родной брат Салеха — который, собственно, и обеспечил ему это задание. Обеспечил… однако действовал отнюдь не от своего имени.
Так что этот заказ, умыкнуть нечто, похожее на гигантское яйцо и называемое Сердцем Таэраны, Салех воспринял буднично. Еще одна работа, еще одно дело, успех которого зависит лишь от опыта, подготовки и снаряжения. А уж совсем чуток — и от пресловутой удачи, которой и именно которой почему-то принято желать друг другу.
И уж тем более Салех не впал в панику, не стал отнекиваться и настаивать на том, что задание это ему-де не по силам. Он понимал: никого более подходящего для этого дела найти невозможно. Вдобавок за его братом стояли и были заинтересованы в этом задании серьезные и весьма опасные люди. Ссориться с которыми одиночке вроде Салеха было равносильно самоубийству. И, наконец, положа руку на сердце, «король рах-навазских воров» не считал смертельно опасным даже проникновение в гости к Архимагу. Ибо всякое могущество имеет границы.
По большому счету даже предводитель магов мог противопоставить такому незваному гостю не так уж много. Вооруженные охранники-големы могли быть полезны лишь в открытом бою; например, во время штурма. Охранные заклятья и ловушки имели строго заданные условия срабатывания, и их создатели, сколь бы искусны они ни были, просто не имели возможности предусмотреть все. А стены — о, это было даже не смешно! За свою жизнь на воровском поприще Салеху довелось их облазить и перелазить видимо-невидимо. Не говоря уж о той простой истине, что знает даже далекий от строительства человек.
В любом здании есть подвалы, а в подвал ведет непременно больше одного хода. Поэтому Салех только усмехнулся, глядя на почти отвесную, кубическую громадину дворца, увенчанную куполом, похожим на гигантскую луковицу.
«Удивили!» — словно читалось в его лице.
Конечно, определенная угроза исходила от «наблюдателей» — мелких, размером с мышь, существ, шныряющих или порхающих в обители любого приличного мага. И немедленно ставящих его в известность при наличии каких-то странностей: вроде воров, пожара или чар, вышедших из-под контроля.
Конечно, если Архимаг узнает, что в его дворец проник посторонний, последнему точно не жить… С другой стороны, как и всякое порождение магии, «наблюдатели» — существа на редкость тупые и простые как лапоть. Салех рассчитывал обмануть их, перехитрить, так как делал это не раз. Посему, если и чувствовал он страх, идя к дворцу Архимага, то лишь малую его толику. Как и обычно в подобных делах.
Вздохнув и поправив на плече небольшой мешок с воровской амуницией (в том числе и магического происхождения), Салех еще раз сверился с планом дворца, предоставленным заказчиками. Как их соглядатаи умудрились составить этот план, и что им мешало в таком случае украсть Сердце самим — эти вопросы если и волновали вора, то незначительно. Дело есть дело, а лишние вопросы могли принести больше вреда, чем пользы. Потому, собственно, они и назывались лишними.
Салеха ждала ночь, наполненная лазаньем по городским катакомбам и туннелям дворцовых подвалов, крадущемуся переходу через коридоры уже самого дворца. А еще — преодолением разнообразных ловушек и охранных средств, из которых вору больше всего запомнилась ручная сторожевая саламандра. Существо, похожее не то на маленького, бескрылого, но огнедышащего дракона, не то на ящерицу с крупную собаку величиной. Отправляясь на дело, Салех как-то не подумал, что в охранении дворца могли быть задействованы и живые существа тоже. И эта маленькая оплошность едва не стоила ему жизни.
Вообще, фантазия строителей дворца (а может и самого Архимага) отдавала каким-то извращением и произвела на Салеха впечатление самое тягостное. Все эти извилистые коридоры — из-за каждого поворота которых могло вылететь нечто шустрое и непременно опасное; этот пол, могущий провалиться аккурат под ногами, эти штыри, вылезающие из стен; двери, натыканные в самых неожиданных местах и захлопывающиеся прямо перед носом… Все это было лишь «цветочками» дворцовых подвалов; в самом дворце к ним присоединялись и ягодки в виде неутомимых големов-стражей и вышеупомянутой саламандры.
В общем немудрено, что достигнув зала, где на небольшом постаменте возвышалось и сияло в темноте искомое Сердце, Салех не сдержал вздоха облегчения. Не сдержал — хоть и рано было, ох как рано! Задание было выполненным менее чем наполовину: ведь даже в этом, вроде бы пустом, зале могли иметься препятствия к его выполнению.
Посмотрев на зал через Лунную Призму, вор усмехнулся собственной догадливости. Сердце буквально лучилось силой, источало ее, как солнце источает свет и тепло. Другие лучики — послабее, но прямые и куда более многочисленные, пересекали зал от стены до стены и переплетались в своеобразную магическую сеть… впрочем, не слишком плотную.