Впрочем, это не важно. Во всяком случае, мои мысли об этом никак не должны касаться жизни этой девушки. Она не виновата в моих поступках.
— Только то, что посчитаешь нужным. Можешь не брать вообще ничего, — ответила я.
— А мне с ней нельзя попроситься? — неожиданно спросил юноша, до того молчавший.
Так переживает за подругу? Или же эта девушка вызывает интерес у всех мужчин, ее окружающих?
— Тебе — нет. И лучше не пытаться. Без приглашения Повелителя или кого-то из жителей Темного мира там лучше не появляться.
Разговор прервали вошедшие император, Демид и лир Готер.
— Доброе утро, лиа, Алексей. Лера, ты готова? — первым заговорил некромант.
Моя задача выполнена, и я покинула гостиную, возвращаясь к себе. Там меня ждали. На этот раз матушка.
Я совсем забыла, что на сегодня запланирована последняя примерка свадебного платья. Подумать только, у меня осталась неделя свободы…
Мое платье — результат долгих споров с матушкой. Понимая, что замуж все же выходить, я надеялась, что хоть платье мне позволят создать таким, как я хочу. Вот только матушка уступать не собиралась.
В итоге оно имело огромную, пышную юбку, украшенную обилием оборок и бантиков, неимоверно меня злившими, зато лиф открытый. Небольшой вырез подчеркивал линию плеч, кружево придавало легкости.
Завершала образ фата, к счастью, без глупых рюшек. Глядя на свое отражение в зеркале, я чувствовала лишь огромную тоску и грусть. Платье заставляло поверить в реальность грядущей свадьбы. А верить не хотелось…
Долго матушка меня не мучала. Теперь, когда оставалось немного времени, она хотела убедиться, что все готово и все ее распоряжения выполнены точно.
Я ничуть не возражала, когда после помолвки она сообщила, что лично займется всеми приготовлениями. Мне безразлично все, что будет происходить после того, как меня лишат свободы.
О том, что предстоит и брачная ночь, я вообще старалась не вспоминать, иначе желание что-нибудь сотворить становилось невыносимым.
Когда я осталась одна, в комнате появилась Сиа. Давно она не появлялась…
— Не хочу тебя расстраивать, но подвенечное платье должно больше радовать невесту, — Смерть даже не пыталась скрыть усмешки.
— Оно и не радует. Это нечто, именуемое свадебным платьем, лишь напоминание о последней битве с матушкой.
— И что, все еще не передумала выходить замуж? — этот вопрос стал последней каплей.
— Не передумала? Сиа, передумать я могу лишь одним образом. Например, прямо сейчас встать и выйти. Вот в это окно.
— Моя милая, ты можешь выходить хоть откуда, — в голосе Сиа появился гнев, вот только он меня не пугал. — Можешь даже из мчащейся гончей выпрыгивать! Поймаю, не поленюсь, а потом верну и проучу!
— Спасибо, подруга, лишила последней надежды, — невесело усмехнулась я.
— Что ж, раз сама ты смирилась, придется решать мне. Вряд ли ты сразу проникнешься благодарностью, но я ждать умею.
— Сиа — устало вздохнула я, желая наконец сменить тему, — Ты ведь можешь пойти в Темный мир? Он забрал Валерию. Она очень важна для моей империи, для Демида. Могу я тебя попросить, чтобы ты за ней приглядела?
— Не переживай. Сама туда собиралась после того, как с тобой поболтаем. А вообще за Леру не переживай. Все с ней хорошо будет. Ее время только приближается, но когда настанут трудности, а у нее их будет не меньше твоего, поверь, она справится.
— Ты знаешь будущее?
— Я вижу гораздо больше деталей, которые о нем говорят. Ну и да, — с мнимой скромностью улыбнулась Сиа, — Кое-что знаю и из того, что лишь предстоит. Рих, кстати, тоже способен заглянуть в предстоящее, — лукаво заметила она.
Как будто мне есть до этого дело!
— Запасись терпением, моя хорошая. Твоя подруга, как всегда, тебя не оставит. И не торопись выходить! Отвлекать меня пока не надо… — Смерть вновь исчезла, оставив после себя путаницу в мыслях.
***
После обеда со мной пожелал увидеться жених, пригласив на прогулку в сад. Сейчас здесь находилось не там много народу. Большинство во дворце готовились к балу или же решали собственные дела.
— Сегодня в семь мы подписываем брачный договор. Твоя подпись лишь формальность, но ее все же нужно соблюсти, — мы с Вильямом бродили по аллее, взявшись под руки.
Издалека могли сойти за милую пару. На деле же я ненавидела его за то, что вынуждена ему подчиняться. Даже в такой дурацкой просьбе, как принять его руку.
— Я помню, — ответила, стараясь, чтоб в голосе не проскользнули нотки гнева и раздражения.
— Завтра последний бал, который мы посетим. После я вернусь с отцом в столичный дом, а ты отправишься к родителям. Твой отец заверил меня, что сумеет уберечь дочь от всех недоразумений, свойственным невестам перед свадьбой.
— Вижу, тебя вообще не расстраивает факт того, что вскоре твою свободу свяжут узы брака.
— Поверь мне, милая, это ничуть не испугает моих… поклонниц. — он даже не собирался скрывать свои измены!
— О, замечательно. Вижу, брак у нас действительно будет прочным. Ведь заботится о нем мы будем с обеих сторон, — мой намек был понят. Вильям тут же помрачнел, остановившись.
— Не стоит со мной играть. Моя жена будет верна мне до последнего дня своей жизни. Тебе так хочется отвоевать свою магию, но я еще подумаю, дорогая, как быстро позволю тебе забеременеть!
На этот раз рядом не оказалось отца, который мог меня остановить, не позволив ударить этого гада.
Вмиг его лицо напряглось от ярости. Он двинулся на меня, заставив невольно отступить, но долго мое бегство не продлилось.
Вильям грубо, ничуть не беспокоясь о причиняемой мне боли, схватил меня за плечи, а затем прижал к колонне беседки, возле которой мы остановились.
Я попыталась вырваться, но его рука, прижавшая меня за горло, не давала это сделать.
Поняв, что боль на меня не действует, он решил сменить тактику и потянулся к моим губам. Я рванулась в сторону, но была в очередной раз вдавлена в холодный мрамор, а его губы накрыли мои, терзая неистовым поцелуем.
Он вновь прокусил мою губу, а когда оторвался, с наслаждением стер выступившую кровь. Я ударила в него пульсаром, который заставил его лишь болезненно скривиться.
Вильям перехватил мои ладони, не позволяя сплести новое заклятье, а сам спустился к шее, прикусывая нежную кожу и оставляя новые следы.
Я отчаянно пыталась вырваться, пиналась, но он едва ли замечал мои безуспешные попытки освободиться, вновь и вновь срывая поцелуи с моих припухших губ.
Освободив одну руку, Вильям обхватил мое бедро, прижав к своей ноге и задрав подол, прижимаясь ко мне еще ближе. Он не давал мне и пошевелится, закричать, позвать на помощь.
В этот раз его ярость улеглась не скоро. Он отпустил меня, довольно оглядел мой растрепанный вид, расправил измятое платье, заколол пару выползших прядей в прическу.
— Не смей поднимать на меня руку, женщина. Рискнешь еще раз, и я заставлю тебя пожалеть. Выпорю, что встать не сможешь. Или придумаю что еще, не сомневайся.
Он довел меня до комнаты, нахально прижимая к себе, держа руку на моей талии. Уже возле моих покоев заставил принять еще один поцелуй, отозвавшийся болью в истерзанных губах, а затем ушел.
Когда я оказалась в своих покоях, первым делом бросилась в ванну, надеясь смыть ощущения его прикосновений, его запах. Я неистово терла кожу, заставив ее покраснеть. Ярость смешалась с болью и слезами.
Выключив воду, я решилась применить магию на себе, надеясь исцелить уже проявляющиеся ссадины и синяки. Показывать хоть кому-то следы произошедшего я не собиралась. Тем более не хотела, чтоб об этом узнал отец.
Пришлось вспоминать прочитанное в учебниках, чтобы суметь направить силу на восстановление поврежденных сосудов. Мне удалось исцелить кожу, вот только радости это не вызвало.
Весь вечер я просидела в покоях, погрузившись в учебники, чтобы не думать, не вспоминать. В положенный час я посетила кабинет лира Фротэра.