– Это же номер четыре! – попыталась пошутить Эмьюз.
– Это номертри. – Тетка, задрав подбородок, прошагала к выходу из комнаты. – Советую спуститься, иначе твой новый друг будет маячить перед домом до вечера. Знаю я нынешнюю молодежь. Иди. Только быстро.
Вот тут дважды повторять и не потребовалось.
– Ну, не настолько быстро, – рассмеялась ей в спину Росарио. – Там на стуле серый джемпер – надень, не позорь меня.
– Хорошо, – ответила девочка уже на лестнице.
Сердце гулко билось в груди. Если что-то подобное и происходило раньше, бедняжка этого не помнила. А ведь именно сейчас нужно было не выглядеть смешной.
Уже перед парадной дверью в голову закралась мысль, что Гримм мог уйти. Но нет: парень стоял на том же месте и явно никуда не собирался.
Утопая в растянутом вязаном свитере почти по колено, Эмьюз буквально бежала к калитке, которую тетка умудрилась починить.
– Гримм! – громко позвала девочка. – Как ты меня нашел?
– Ну, не я, а Пэп, – придерживая пса за ошейник, признался тот. – И не столько тебя, сколько Синего.
– А-а-а… – изображая понимание, протянула Эмьюз.
Повисла неловкая вязкая пауза, прерываемая только сопением Пеппера. Мисс Варлоу не знала, о чем следует говорить в подобных случаях.
– Я, наверное, должен извиниться? – предположил Гримм.
– За что? – удивилась девочка.
– От меня раньше не убегали, как от чумного. – Если это и была шутка, то крайне неудачная.
Разум мучительно искал возможные варианты поведения, но вместо них – черная тягучая пустота. До тошноты.
– Я что-то не так сказал? Опять? – Улыбка заметно увяла.
– Нет-нет… просто все как-то странно получилось, – наконец выдавила Эмьюз.
– Проблема в этом? – Только теперь мисс Варлоу заметила на себе тяжелый испытующий взгляд отвратительного пса.
Кровь стучала в висках барабанной дробью, заставляя очертания предметов терять четкость. От напряжения на лбу выступили капельки пота. Почему она – Эмьюз Варлоу – прекрасно знает, что такое барабан, что «плохо читать чужие дневники», но не имеет ни малейшего представления о людях и о самой себе?!
Холодное и влажное прикосновение выдернуло из вязких мыслей и бесплодных попыток пробиться сквозь черноту. Пеппер деловито обнюхивал тыльную сторону девочкиной ладони.
– Может, попробуем еще раз? – Хозяин костлявого пса легко поклонился. – Давайте знакомиться, юная леди! Гримм Бишоп – вынужденный слепой, мечтающий увидеть искренность в чужих глазах, сколько себя помнит. К вашим услугам!
– Эмьюз Варлоу, добрый Сэр. – Она зачем-то поклонилась в ответ. – Не помнит себя… сколько себя помнит.
Парень резко выпрямился, будто получил пощечину.
– А вот издеваться надо мной не стоит, – в голосе отчетливо сверкнула сталь.
– А никто и не издевается, – честно призналась мисс Варлоу. – Я действительно будто не существовала еще четыре дня назад. Ты, кажется, седьмой человек в моей жизни, с которым я разговариваю. Честное слово!
– Что ж, семь – хорошее число. – Мягкая улыбка вернулась на прежнее место. – Я бы сказал, счастливое. Хотя время покажет. А пока – мы могли бы выгуливать своих… питомцев вместе. Тут неподалеку есть замечательный сквер.
– Это было бы… – договорить не удалось.
Сердце подпрыгнуло, что твой Синий, и больно застряло в горле.
– Эмьюз! – Росарио широко открыла окно, черные глаза смотрели строго. – Только черепахи не представляют, что такое «быстро».
– Мне пора, – выдохнула мисс Варлоу и попятилась.
– Ты не ответила. – Гримм беспомощно вытянул вперед руку. – «Да» или «нет»?
Тонкие пальцы схватили воздух и сжались в кулак. «Ты меня не бросишь?» – голос Лют звучал глубоко в груди, такой же обезоруживающий и пронзительный, как взгляд Пеппера и странный жест его хозяина.
– Нет… – ответила своей истерзанной памяти Эмьюз, но быстро спохватилась: – То есть… да. Да! Конечно, да.
– До завтра. – Парень махнул рукой и, снова подхватив пса за ошейник, зашагал прочь.
Сидеть в своей комнате расхотелось. Колючие малоприятные мысли так и роились, не давая ни минуты покоя. Оставленный наверху чай наверняка остыл, а лист дневника никуда не убежит. Мисс Варлоу уселась за кухонный стол и уронила тяжелую голову в ладони.
– Что не так? – Тетка опустилась напротив и всем своим видом дала понять, что готова к любым вопросам.
– Все не так, – призналась Эмьюз. – Вот объясни мне, каким образом получилось, что я прекрасно понимаю, что нож острый и им можно порезаться, хотя не могу точно сказать, резалась ли раньше? Или отличаю кухню от спальни, пользуюсь разными предметами, читаю, но не знаю, откуда умею все это? И еще… за что у меня внутри тьма? Почему больно пытаться вспомнить?..