Вернувшаяся зима встретила нас колючими шерстяными объятиями. Далеко же от столицы провинция Альвион! Несколько часовых поясов, не иначе. Но пусть зима, зато в безопасности. Я поняла, что Феликс ничего мне не расскажет, и успокоилась — он сможет справиться с кем угодно, с ним же гхаровы големы и вся имперская армия, ковен магов и снартарийская кровь. Он император. И все же смутное беспокойство свербило где-то в мозгу, как надоедливый комар.
Впрочем, все мысли быстро вылетели из головы, едва на мои плечи опустился теплый меховой плащ. Снег, медленно падающий на террасу императорских покоев, больше не тревожил.
- Моя хрупкая зимняя роза, тебя надо беречь, - проговорил Феликс, затягивая шнур на воротнике. Заботливо, как матушка малому ребенку.
- Как ты меня назвал? - хрипло спросила я. Нереальный сон под кружащимися облаками продолжался — снарр был слишком непохож на себя привычного. Что с ним? Вино действует?
- Сайерона, - Феликс поймал мои руки в свои, - Роза, рожденная зимой. Бархатные лепестки так легко смять, но я не хочу этого.
- Смею надеяться, что твое прошлое, - убийцы и шантажиста, - в прошлом. Даже язвить не хотелось. А хотелось раствориться в уютном тепле, доверившись его защите.
- В прошлом.
Он отпустил руку и коснулся моей щеки — невесомо, слово опасаясь, что я сломаюсь от мало-мальски резкого движения. А еще днем он не сдерживался, что изменилось?
Не скажет, нет смысла спрашивать, подумала я, с трудом пряча улыбку и прерывистое дыхание. Его нежность обжигала сильнее открыто выраженной страсти. Прикрыв глаза, я отдавалась ощущениям. Не мне им противиться. Не Феликсу.
Большой палец снарра задержался в уголке моего рта, надавил на нижнюю губу, заставив рот приоткрыться, и я полушутя-полусерьезно прихватила его губами. Вспомнилось, как пила эльфийскую кровь из ладони — словно приникая в поцелуе. Какой гхар меня дернул дразнить зверя, не знаю — верно, я ни о чем не думала, когда скользнула по нему языком и сжала сильнее, захватывая вовнутрь.
Хриплый стон снарра обжег яремную впадину, прокатываясь лавой к животу, где сладко и горячо пульсировало, расходясь волнами. На них я уплывала все дальше, а мое женское естество стремилось к Феликсу. Роза, он говорит? Она смогла расцвести только для него. Ему и рвать. Или топтать. Или беречь.
Внезапный грохот пушек оглушил. Я дернулась в объятиях императора, как пичужка, а он, тихо усмехаясь, погладил по волосам.
- Это салют, в честь проводов Солнца. Его видят только с башен Селестара, так что смотри, моя Сайерона.
Он легонько развернул меня в окну, не выпуская из объятий, и я увидела... Дыхание перехватило от восторга, когда в ночном небе вспыхнули огненные астры. Слишком прекрасные для зрения смертных. Раскрываясь своими соцветиями-звездами, они рождались и умирали на наших глазах. Возвращаясь в первозданную темноту, давали жизнь себе подобным.
- Это волшебно, - прекраснее только прислоняться затылком к его плечу и чувствовать его руку на своем животе. Счастливо улыбаясь, скосила глаза на снарра — мои волосы занимали его куда больше салюта. И все же он продолжил светскую беседу, как ни в чем ни бывало.
- Пальба идет из Закрытой бухты, Хрустальные горы заграждают ее от города.
- Но Селестар сам — часть Хрустальных гор, - находиться на вершине мира было настолько приятно, насколько и пугающе, - значит, обычные жители Ириссы не увидят «небесных цветов»...
Как же хотелось поделиться этой красотой со всем миром! И напоминание об «остальном мире» резануло тоской по деду, по оставленным друзьям, почти выветрив эльфийский хмель. Все же, следовало сохранять хотя бы видимость разума. Да, снарр питает ко мне вполне определенную слабость, но он не должен знать о моей! О Солнце, что я себе позволила! Никогда за все время жизни с Робом у меня не возникало желания дурачиться, позабыв о приличиях и гордости. Никогда мой мозг не превращался в карамельную патоку. Никогда голова не кружилась вместе с облаками в опьяняющем танце.
Предположение, что дело в снартарийской расе, я отмела — от одной мысли поцеловать, к примеру, Майлериса, меня брезгливо передергивало. Но если уже ничего не повернуть назад, то, следуя излюбленному дедовому совету, можно попытаться извлечь пользу.
- Феликс, - я извернулась в его объятиях и положила руки на императорский камзол, покручивая верхнюю пуговицу, - сегодня великий день для империи, праздник проводов солнца...
- А то я не знаю, - снарр лукаво усмехнулся одними глазами, - но продолжайте свою речь, Мудрейшая.
Я вспыхнула от возмущения — попытка «разжалобить» императора провалилась, не начавшись. Но не будь я Сайерона Коул, если сдамся в начале боя.