Я махнул рукой — ступай, в то время как сердце заходилось стуком. Конечно, я не собирался запутывать наши отношения еще больше, еще сильнее привязываться к смертной, чье возможное долголетие пока под большим вопросом. А снова жениться на смертной — уже похоже на плохую шутку.
Нет, я пойду к ней. Просто поговорить.
Но сдержусь ли?
Жрица, как всегда, права.
Ссыпав непринятую Соль в непрозрачный черный фиал, я сжал ладони, стирая в порошок и Соль, и гномье стекло.
Глава 14 Сайерона, или Солнце и Луна
Он просто обо мне забыл. Снова.
- Госпожа, - уложив Ленса, Вериенна склонилась в поклоне, - мне удалось узнать про Его Величество.
- Ну же, не томи! - я схватила служанку за обе руки и усадила напротив, - где он?
- Томми сказал, что император поехал подавлять какое-то восстание.
Том Лерин - гвардеец, с которым милая Вериенна по моему приказу завела дружбу. Возможно, не только дружбу, но какое это имеет значение? Важно только то, что во дворце появился еще один полезный человек, мои уши и глаза за пределами покоев. Жаль, проклятые големы не пропускали никого, кроме моих служанок. Но в присутствии молчаливых стражей были и свои плюсы — мы с Ленсом находились в безопасности. Ни ридгийцы, ни мстительные эльфийки — никто не мог проникнуть внутрь. Однажды с дворцовой кухни передали (полагаю, намеренно) несвежую рыбу, но и эта беда меня не коснулась — Макру обязали дегустировать все блюда. Феликс обо мне заботился...
Но он мог хотя бы предупредить, что идет на войну!
Руки бессильно опустились. А обязан? Кто я ему? Кто он для меня? Император Снартари, сорвавший пару поцелуев у приглянувшейся девицы, и этой девицей оказалась я.
А если он ранен? Убит?
Перед глазами начало темнеть, но я решительно тряхнула головой, отгоняя плохие мысли. Будь так, все бы уже трубили о его гибели. Эльфы долгоживущи, но не бессмертны — батюшка Фила, Феликс Одиннадцатый, покинул подданных на триста пятом году жизни. Исторические трактаты гласят, что он отличался безрассудством в бою и недооценивал истайров. А Феликс Двенадцатый осторожен. Наверное, он даже спит в короне, дающей ему неуязвимость, в обнимку с одним из металлических стражей.
Ну вот, уже смех на нервной почве.
А потом прошла еще декада, и я сполна оценила благородные императорские жесты с телепортацией из покоев. Специально он или нет, но они очень скрашивали мои дни. Поистине, понимаешь, только когда теряешь.
Но мне болезненно не хватало и просто его присутствия — взгляда, голоса, ироничного комментария. А еще — стыдно признаться — ночами я сгорала в безумии неразделенной страсти.
Я справедливо решила, что это побочный эффект заточения под его крышей.
- Макра, - подозвала как-то верную служанку, - свяжись с мастером Бревлином из квартала крадалшин. Должна быть иллюзия, позволяющая на время меняться обличьем.
- Мне не нравится, что Вы задумали, госпожа, - Макра возражала редко, - если с Вами что-то случится, император снимет с нас головы. И даже не в это дело, для меня было бы честью рискнуть жизнью ради Вас. Будь все так просто, я бы нарисовала Вам лицо, но после нашей вылазки в тронный зал защиту усилили. Големы знают ауру каждого, кто сюда входил, - она развела руками, - покинуть покои без дозволения невозможно.
Я мысленно застонала, признавая правоту южанки. Если так пойдет и дальше, я сама с радостью сдамся на милость ридгийцев.
И тут меня озарила идея. Насколько безумная и безрассудная, настолько простая в своем воплощении. Неужели Феликс этого не предусмотрел?
Накинув плащ, я взялась за створки дверей на террасу. Она небольшая, но грифон сможет развернуться. Мы могли бы улететь...
Не насовсем — просто полетать над морем, за облаками меня никто не увидит. Ведь так? Нет, есть вероятность столкнуться с лиграссами, да и маги почувствуют изменение воздушного поля. Как у выпускницы школы укрощения, общие знания о стихийной магии снарров у меня имелись. И все же... знать, что дверь твоей клетки приоткрыта, гораздо приятнее, чем считать себя запертой.
Так... а если я теоретически могу покинуть дворец, вдруг кто-то другой сможет сюда проникнуть? Страх затягивал меня в свою воронку, пока искала какую-нибудь безделушку, чтобы проверить догадку. Но дешевых вещей здесь попросту не было! Наконец взяла аляповатую брошь, удивительно как очутившуюся посреди безукоризненного снартарийского стиля, и бросила с балкона. Секунда, другая — и брошь зависла в нескольких ярдах, а потом медленно поднялась обратно, на уровень моей руки.