- Могу я взглянуть на него?
Обернувшись, я чуть ли не вплотную уперлась в грудь эльфа и от неожиданности резко отпрянула.
- О чем ты?
- Могу ли я взглянуть на ребенка? - пояснил терпеливо и просто.
Страхи вернулись с удвоенной силой. Впрочем... пожелай он похитить Ленса, то мог бы сделать это уже давно. Меня раскачивало, как огромный маятник под порывами ветра. И все же... даже это ощущение было лучше тихой смерти, в какой я пребывала три года, особенно после ухода Робина. Роб... я скучала по нему, по его авантюризму, и в то же время отзывчивости, готовности пойти на любой компромисс. Он был другом, с которым легко. Когда я месяцами хандрила и предпочитала одиночество, он принимал мое решение как должное. Оставалось только догадываться, насколько "легко" было ему самому.
Да, я грустила о Робе. Но, видит Солнце, по эльфу сердце разрывалось от тоски. Неправильной, эгоистичной, необъяснимой.
И вот он пришел и оживил меня. Тогда антидот вернул мне тело, сейчас я обрела душу. Я наконец чувствовала эмоции - не всегда приятные, но они были реальными, живыми, а не просто тенями в лабиринтах памяти.
- Сайерона? - мягкий голос над ухом зашевелил волосы, по коже пробежала россыпь мурашек.
- Хорошо, идем.
Мы поднимались в детскую, и меня не отпускала навязчивая фантазия о том, что это мог бы быть наш общий ребенок. Я радовалась, что приглушенный свет ночных магсветильников (которые я теперь могла себе позволить) скрывает густой румянец, а шаги и шорох одежды приглушают дыхание.
Я осторожно открыла дверь.
На пороге меня обуял странный страх - что сына не окажется в колыбели. После всего, что рассказал снарр, я почти в это поверила, когда не разглядела Ленса в темноте. Но вот блеснули глаза Гриши, до слуха донеслось мерное детское сопение, и относительное спокойствие ко мне вернулось.
Снар встал над резной кроваткой - я могла только догадываться, о чем он думает.
- Тоже сережка? Разумно.
Он рассуждал о цене. Кольца, браслеты тоже были надежны, в отличие от легко теряющихся кулонов, но для постоянно растущего ребенка такой выбор не назвать экономичным.
- Могу я ее снять?
Сердце отозвалось тревожной дробью.
- Хочешь убедиться, что мой сын - тот, кто тебе нужен? Да?
- Сай, - Фил чуть поморщился, как от внезапной боли, - в письме, зачитанном послом раджи, были более чем точные указания насчет примет, адреса и родителей. А вообще мне бы хотелось увидеть те золотистые искорки в глазах. Но он все равно спит, - выражение лица эльфа стало на удивление мирным.
Искорки? Никогда не связывала их с эльфом и его кровью, но, правда, Ленс родился не голубоглазым, как множество малышей в империи, а с неопределенными зеленовато-карими омутами, в которых на свету плавали золотистые искры.
- Странное чувство, но я ощущаю некую причастность, - эльф выделил это слово, скользя взглядом по зеленой вышивке на сером одеяльце, - именно я повинен в том, что он... не такой, как все. И да, ты имеешь полное право меня ненавидеть, но искренне советую принять помощь. Для меня настало время исправлять ошибки.
Мой сын для него всего лишь ошибка. Хахах, ошибка , всего лишь ошибка ценой в человеческую жизнь. Меня обуял смех - Фил пытается быть человечным, но получается все равно как-то по-эльфийски, через пень-колоду. Это если предположить, что он говорит правду.
- Сай, - снарр встревоженно всматривался в мое лицо. Решил, что крыша поплыла на радостях? - Сайерона.
И тут произошло то, что и впрямь заставило меня усомниться в здравом рассудке. Гордый солнечный эльф опустился на колени.
- Прости меня.
Два простых слова всколыхнули целый ураган чувств, куда больше, чем могли бы вызвать длинные велеречивые извинения.
Еще немного, и такими темпами я снова стану марионеткой, собственноручно вверю ему свою волю, и стану зависимой - уже не от крови, от него всего. От его голоса с бесконечной палитрой интонаций, от легкой поступи и взгляда, заставляющего трепетать. А уж взгляд коленопреклоненного эльфа будил совершенно неуместные желания.
Сердце отбивало причудливый ритм дикого танца, в котором кружились восхищение, страх, опасение и отчаянное желание довериться. Нет. Не в этот раз.
- Встань, - я удивилась, насколько властно прозвучал со стороны мой голос, - за мантикору мы давно квиты, а за сына я тебя простить не могу. Не сейчас. И мне нужно поговорить с верховной жрицей, убедиться, что ты не лжешь.