Эта девчонка, Августа, совершила самую большую ошибку, когда решила вычеркнуть важную часть своего прошлого из своей жизни, позабыв о том, что именно оно сделало ее той, кто она есть сейчас. Она не отпустила его, как следовало бы сделать, она заперла его внутри себя и оно гложет ее теперь, съедая изнутри. Вместо того чтобы поблагодарить судьбу за былое, она проклинает ее. Именно на этом, женщина рассчитывала сыграть. А лучший способ разбередить старые раны - вспомнить все. Но это довольно сложно, если пережитое запрятано на самом дне подсознания. Ни она, ни ее супруг не смогли бы заставить Августину снова пройтись по следам прошлого, даже воспользовавшись всей магией, которой они владели, у них просто не было подходящего таланта. Не было дара, который бы смог воскресить нужные образы в ее голове. Но он был у Вероники, и она согласилась помочь им. Очевидно, устав от ласк молодых кавалеров, девушка хотела немного поразвлечься.
- Как бы ты ни пыталась строить из себя взрослую, на самом деле ты все еще ребенок, - женщина сдержала свое слово и ответила на высокомерное поведение едва заметным жестом руки, который буквально пригвоздил девочку к двери, не позволяя ей пошевелиться. Она не опускала руки, а губы Вероники тронула улыбка, ее ладонь опустилась чуть ниже подбородка питомца. Тигрица замурлыкала от удовольствия, словно домашняя кошка. - Я не понимаю, зачем тебе это, но допускаю, что у тебя, возможно, есть весомые причины.
- Хотя, честно говоря, мне абсолютно безразличны твои мотивы, - добавила она чуть позже, - этой ночью твое детство закончится по-настоящему. С этой ночи и до того момента, пока твой жизненный срок не подойдет к концу, ты будешь вынуждена принимать решения, влияющие на события всего мира. Но для начала тебе нужно кое-что вспомнить. И не только тебе.
- Что вы сделали со мной? Почему я не могу пошевелиться?
- Это магия, - в комнате появился мужчина и мать девочки. - Твоя мать хорошая женщина, мне бы очень не хотелось видеть гримасу боли на ее лице, так что будь паинькой и все будет хорошо.
- Сабрина, дорогая моя, - он обратился к той, с которой последовал в кухню несколько минут назад. Он действительно находил ее хорошенькой, но не более того. Для него существовала лишь одна королева, и она стояла сейчас рядом с Вероникой. - Пришло время снять пелену с твоих глаз.
Он подвел ее к стулу, что стоял возле компьютерного столика и усадил на него, встав позади и положив обе руки на ее плечи. Женщина оказалась совсем недалеко от своей дочери, но смотрела на нее так, будто никогда не знала, в то время когда Августа с мольбой взирала на нее испуганными глазами полными слез. Это продолжалось около минуты, потом что-то произошло, она дернулась, он ожидал этого, и без особых усилий сильнее надавил на ее плечи и крепче прижал к стулу. Сабрина сопротивлялась довольно долго, пока Его королеве не надоел скрип стула, и она не выбросила в воздух вторую руку, сказав "довольно". С этого момента сила ее мысли держала обеих владелиц дома на расстоянии друг от друга, полностью сковав их движение. Мужчина наклонился к матери девушки лишь тогда, когда ее дыхание стало ровным.
- Если ты обещаешь мне не дергаться, я попрошу мою супругу ослабить магию, - его голос прозвучал над ее правым ухом, но в безмолвии, которое нарушали редкие всхлипы девчонки, он гулом пронесся по комнате. Она подняла голову и посмотрела на него. Это был совсем не тот человек, которого она впустила в дом. Сейчас на нем были красные одежды, хотя она готова была поклясться, в тот момент, когда она открыла дверь, на нем была обычная рубашка в частую полоску и потертые джинсы. Этот человек с белокурыми - длинною по плечи - волосами, с голубыми глазами, идеальными чертами лица и приятным голосом несколько мгновений назад был просто кареглазым брюнетом, хотя и обаятельным. Она не могла понять, как такое возможно.
Вера в лучшее давным-давно покинула ее дом, с тех самых пор, как только она заметила перемены, произошедшие с ее дочерью. Как она не пыталась повлиять на нее, она уже ничего не могла изменить, было слишком поздно. Время ушло, оставив рану в ее сердце на всю жизнь, оставив наедине с собственной совестью, укоры которой мучили ее и по сей день. И лишь то недолгое время, что она провела, заваривая чашку чая для гостя, оторвало ее от обыденности. Он очаровал ее настолько, что у нее закружилась голова. Те минуты она думала лишь о нем, ничего больше не волновало ее. И только теперь, когда оцепенение прошло, она осознала всю опасность ситуации. Мало того, что он каким-то образом заставил ее видеть не то, что происходило на самом деле, а то, что, по-видимому, хотелось ему, так еще эта женщина. Женщина в красном платье с каштановыми волосами и карими глазами, которые гневно смотрели в ее сторону, но совсем не портили миловидного лица, а напротив придавали ему еще больший шарм, неизвестно как лишила ее дочь способности двигаться, хорошо, что хоть позволила ей дышать. Эти ощущения и мысли вселили в нее огромное чувство страха, плавно перетекшее в панику. Она заставила ее начать действовать, и то, что крепкие руки мужчины давили на нее сверху, ее совсем не волновало. Сабрина продолжала попытки освободиться до последнего момента, пока тот самый яростный взгляд и властный голос его супруги (как ей теперь стало известно) не сосредоточились на ней. В тот момент чувство страха стало настолько сильным, что ее дыхание участилось. С трудом ей удалось взять себя в руки и успокоиться. Он не мог не почувствовать этого, ей даже показалось, что он знал, что все будет именно так, будто изучил ее до малейших деталей за те короткие мгновения, что они провели вместе. А, может быть, он просто хорошо разбирался в людях. Кем был он, сама для себя она еще не решила, но то, что между ним и женщиной, контролирующей ситуацию, есть сильная связь, она поняла сразу. Это было видно по одной лишь фразе, которую он произнес над ее ухом. Это чувствовалось по тому, как он говорил и вел себя с ней.