После такого никто больше приставать не пытался, а я заскучала. Остальных девчонок, составляющих нашу компанию, я знала очень плохо, поэтому общалась достаточно скромно, больше времени уделяя происходящему вокруг, чем диалогу между друзьями.
Честно говоря, уже пожалела, что дала согласие на этот поход. Легкая примесь алкоголя испарилась из моего организма, едва я вышла из Академии на улицу и ощутила холодный ветер. А вот спать, наоборот, захотелось сильнее. Зачем только послушалась Рокс?.. Ведь не люблю подобные мероприятия. Даже правильней сказать, ненавижу.
– Яд, ну ты чего хмурая такая? Расслабься! Демон ж знает, когда еще раз так отдохнем. Вдруг возможности не будет, – приобняв меня за плечи, практически кричала в ухо подруга, незатейливо подсовывая глиняную кружку с явно алкогольным содержимым.
Поморщившись, пригубила напиток. И практически сразу закашлялась, едва ощутила, как губы невероятно сильно зажгло. Спустя мгновение огненный комок прошел по пищеводу и наконец-то упал в недовольно заурчавший желудок. А я только сейчас вспомнила, что совершенно ничего не ела с утра. Значит, накроет меня достаточно быстро.
Желание убить Рокс, нагло подсунувшую мне, судя по всему, сливовицу, стремительно усиливалось.
Пекло с демонами…
– Ремнем выпорю… – с угрозой прошипела я, мрачно наблюдая за хихикающей подругой. – Ну вот за что такая подстава?
Роксвена, мило улыбнувшись, тряхнула своей черной гривой и поморщилась:
– На твою кислую рожу было противно смотреть. А так хоть расслабишься. Может, выберешь себе кого здесь… За что Грега-то отшила?
– Так его звали Грег? Следовало держать руки при себе… Да и кого ты мне предлагаешь найти здесь? – Я красноречивым взглядом окинула кабак и, прищурившись, глянула на целительницу. – Издеваешься?
Как на зло, по телу уже начинала расползаться противная легкость, без труда позволяющая осознать – я хмелею. Хвала богам, перед глазами ничего не плыло, иначе было бы вовсе печально. Просто обычно, стоило лишь выпить крепкого алкоголя (пусть и немного), то стремительно наступало опьянение. Последний раз значимое событие случилось на первом году практики, когда пересеклась с ведьмаками. Эти упыри чернокнижные праздновали победу над какой-то нечистью, появившейся в наших краях. Ну и меня заодно в честь встречи собрата-мага угостили гномьим самогоном. Ох, какой кипиш местные тогда подняли… Эти идиоты, по ошибке названные ведьмаками, костер разожгли и отплясывали вокруг, а деревенские решили, что демоны на кладбище в верхние миры прорываться стали.
Выругалась про себя еще раз, словно это были заветные слова спасения. А мелкая черноволосая лиса продолжила пакостно хихикать и, приблизившись, жарко зашептала на ухо:
– Я серьезно, – Рокс подмигнула, – серьезно издеваюсь. А если задуматься, помнишь наш давнишний уговор? С тебя ведь выполнение моего желания!
Недовольно морщусь. Вот ведь, зараза. Не забыла про мое глупое проспоренное обещание. Хотя столько времени прошло, но памяти подруги можно только позавидовать. Кажется, причиной спора явился Шайен. Или, может, нечто иное… Не помню. Но факт оставался фактом, привязка казалось бы простого обещания стягивала меня как петля на висельнике. Я даже не помню, из-за чего конкретно дала клятву. Обычную, не магическую и не на крови. Но, тем не менее, выполнять обещанное нас учили с далекого детства. Особенно, если такой зарок даешь друзьям или соратникам по магическому делу.
Оставалось надеяться, что желания у Роксвены в пределах моих возможностей и моральных принципов.
– Какого?
– Можно придумать нечто вредное, но, так и быть, не стану. Просто все изменилось в один миг из-за таинственного человека… – Мечтательно протянула целительница. – Видишь вооооон того парня у стойки? Иди к нему. Он на тебя весь вечер таращится.
Посмотрела.
Широкая спина, затянутая в плотную темно-бордовую рубашку, в приглушенном свете кабака и на мой затуманенный взгляд смотрелась особенно привлекательно. Вот только волосы странные. Невероятно светлые, в сумраке казавшиеся практически седыми. Помнится, подобный оттенок был у старшего архимага в королевской гвардии, которому не так давно стукнуло двести лет.