Разговор плавно переходит к обсуждению перспектив дальних экспедиций и с сопряженной с этим проблемой — натолкнуться на другую цивилизацию.
— Чего мы только не находили, — говорит Айрон. — Предметы быта, тексты, кости. Много, очень много костей и ни намека на жизнь.
— Даже хорошо, что мы никого еще не встретили, — добавляет его отец. — Всяко проще жить под властью одного короля. А воевать за ресурсы мы не готовы. Да ведь, Венемерт?
— Ну, у нас минимум пятьсот обученных воинов, — отвечаю. Если учесть всех стражников Ордена и адасского корпуса, именно столько и выйдет. — Так что вопрос не в том, хватит ли у нас сил, а в том, стоит ли эта игра крови.
— Я против войны, — возражает Ларрэт. — Я хочу верить, что любой вопрос можно решить договорами.
— К слову о врагах, — говорит Айрон тихо, чтобы другие не слышали, хотя мы и так говорим между собой. — Это правда, что Эмаймон притащил сюда целое дерево?
— Да.
— Вот дерзость! И что с ним делать?
— С растением или с Эмаймоном? — спрашиваю.
— Для начала с деревом. — Айрон смеется.
— Придется посадить его где-то во Дворце, куда деваться.
— Кстати, у меня тоже есть кое-что. — Он протягивает госпоже длинный кожаный мешок. — Я хотел вручить еще утром…
Пока слуги подносят напитки и разливают их по бокалам, Ларрэт вынимает подарок из чехла — это флейта, украшенная изумрудами.
— Но я больше не играю, — говорит она чуть разочарованно.
— Знаю. Но почему?
— Разонравилось. Но флейта так, ничего. Спасибо, Айрон.
— Буду счастлив, если Вы когда-нибудь сыграете для меня.
***
Вечер бы кончился благополучно, если б Ларрэт не предложила Эмаймону переночевать в замке. Иначе бы ему пришлось пересекать пустыню ночью. На мой взгляд, это его личные проблемы, и излишнее гостеприимство ни к чему, но госпожа посчитала это правильным. Ну что делать, придется привлечь больше стражников и самому спать некрепко.
Адасский наместник со своими слугами расположился на третьем этаже. Как начальник королевской охраны, я распределяю людей по постам.
— А для меня найдется местечко? — клянчит Тэта, путаясь у меня под ногами. — Я могу сторожить покои нашего драгоценного гостя.
— Нет.
— Ну пожалуйста.
— Я сказал, нет.
— Тебе же несложно.
— Не заставляй меня применять силу.
— Ты не можешь вышвырнуть меня из замка без ее ведома, м?
— Ошибаешься.
Когда я заканчиваю и спускаюсь в коридор Алтаря, эта чертовка идет за мной следом.
— Чего тебе еще надо? — спрашиваю.
— Почему ты так со мной? Что я сделала?
— Ты еще не поняла? — Я хватаю ее за запястье. — Весь мир в курсе твоих похождений.
— Чего? Каких еще похождений?
Я прижимаю Тэту к стенке и приставляю кинжал к ее горлу. Свободной рукой я держу ее за сгибы локтей, чтобы она не могла сопротивляться.
— Признавайся, что у тебя с Эмаймоном.
— Я всего лишь сделала то, что поручили тебе.
— Ты сегодня весь день строила ему глазки, пока госпожа не видела.
— Ах ты! Следишь за мной?
— А еще ты отказалась от должности в Совете, чтобы устроиться на посольскую службу. Наверное, чтобы почаще гостить на Адасе. Да? Так вот, я предупреждаю. — Я прижимаю ее еще сильнее. — В один прекрасный день тебя не пропустят через границу — и надейся, что тогда ты окажешься с нашей стороны.
— Ой, а я на любой стороне не пропаду.
— Адасцы не связываются с иноземками. Или по крайней мере не относятся к ним серьезно… Хочешь объясню, что он с тобой сделает? — Моя рука с кинжалом скользит по ее талии.
— Прямо здесь? — Тэта игриво улыбается.
— Чем это тут вы занимаетесь…
Мы оборачиваемся на голос госпожи. Я убираю оружие и делаю шаг в сторону. Ларрэт подходит к ней.
— Убирайся, — говорит она. — Чтобы ноги твоей здесь не было.
— Ну, ладно, как скажете. — Тэта уходит, даже не пытаясь оправдаться.
Ларрэт возвращается в комнату, не взглянув на меня. Мне остается только пойти следом на правую половину и лечь на свою кровать.
Я закрываю глаза, пытаюсь вздремнуть, как вдруг слышу мелодию флейты — тихую, ненавязчивую и печальную. Песня кажется знакомой, и мне не приходится долго вспоминать, где я ее слышал.
Это случилось шесть лет назад.
Я должен был предстать перед королем Эдрианом, чтобы тот одобрил мою службу в замке. Дэмьен перед тем, как отправить меня к своему отцу, предупредил, что он меня не помнит и не узнает во мне того самого прислужника.