Мой член ударяется о мой живот, он такой чертовски твердый. Я автоматически тянусь к нему, совершая один долгий, медленный поглаживающий жест, когда забираюсь на кровать, наслаждаясь голодным выражением лица Лидии, когда ее взгляд скользит вниз по моей груди, останавливаясь прямо на моем члене.
— Ты хочешь этого, малыш? — Я стону, и она молча кивает, ее зубы все еще покусывают нижнюю губу. — Скажи мне вслух. Скажи мне, что хочешь, чтобы я был внутри тебя.
Я не просто не хочу, чтобы были какие-либо сомнения. Я хочу знать наверняка, что это то, чего она хочет, это правда, но я также хочу услышать, как она скажет это для моего собственного удовольствия.
Я наклоняюсь, запечатлевая поцелуй чуть выше ее пупка, а затем чуть ниже.
— Скажи мне, что хочешь мой член. Если нет, то мне придется предположить, что ты хочешь, чтобы я сначала вылизал твою сладкую киску.
Лидия ахает, когда я опускаю рот ниже, проводя языком от одной тазовой кости к другой.
— Ну если ты так говоришь… — выдыхает она, и я хихикаю, прижимаясь губами к ее коже.
— С удовольствием, малышка, — бормочу я, мои губы скользят еще ниже, пока я не вдыхаю ее аромат, высовываю язык и провожу им по ее клитору, пробуя на вкус ее сладкое, скользкое возбуждение.
Ее реакция мгновенна. Ее бедра приподнимаются, руки хватаются за простыни, она задыхается, ее бедра раздвигаются для меня. Она выглядит такой красивой, открытой и уязвимой, и я провожу руками по внутренней стороне ее бедер, раздвигая складки так, чтобы у меня был доступ к каждому дюйму ее идеальной киски, пока я провожу языком по ее клитору.
— Левин! — Лидия выкрикивает мое имя, ее спина выгибается дугой, когда я втягиваю ее чувствительную плоть в рот, проводя по ней языком. Я хочу заставить ее кончить, но черт возьми, если мне не нужно быть внутри нее скорее раньше, чем позже. Я ждал столько, сколько мог, и, если не считать того, что она прямо не сказала мне, что передумала, я не думаю, что смогу ждать долго.
Я чувствую, как начинают дрожать мышцы ее бедер, дрожь, которая пробегает по ней, когда она вот-вот кончит. Ее сладкий вкус разливается по моему языку, и я стону, проводя языком по ее клитору, желая почувствовать, как она кончает для меня… При этом она почти кричит, ее бедра дико дергаются, когда она прижимается к моему рту, оседлав мое лицо до сокрушительной кульминации. Я чувствую, как она пульсирует под моим языком, ее киска намокла, и мой член пульсирует, когда мои бедра тоже дергаются, отчаянно желая войти в нее.
— Скажи это, — стону я, скользя вверх по ее телу, склоняясь над ней, когда тянусь к своему члену, направляя его между ее бедер. — Скажи мне, что хочешь меня внутри себя, Лидия.
— Я хочу тебя, — выдыхает она. — Я хочу тебя внутри себя. Пожалуйста. Я не могу больше ждать. Ты нужен мне…
Это все, что я могу вынести, услышав. Я наклоняюсь, захватывая ее рот своим, когда головка моего члена касается ее скользкого входа, и я чувствую, насколько она напряжена, каких усилий мне требуется, чтобы начать толкаться в нее, когда она задыхается от поцелуя.
— Блядь — я стону, когда первый дюйм моего члена проникает в нее, чувствуя, как ее киска напрягается и трепещет вокруг меня, последние толчки ее оргазма все еще сотрясают ее. Она такая чертовски приятная на ощупь, влажная и горячая, и ощущения ее на моей обнаженной плоти достаточно, чтобы напомнить мне, что я не остановился, чтобы надеть гребаный презерватив.
На самом деле я ничего не покупал. Я перестал думать, что могу трахать любую другую женщину, пока Лидия рядом со мной, и я сказал себе, что, не покупая презервативы, я мог бы точно избежать этого. И все же я здесь, на два дюйма внутри нее, обнаженная кожа к обнаженной коже, и я в гребаном раю.
Она замирает, когда видит выражение моего лица.
— Левин? Ты в порядке?
— Я не… мы не использовали… — Я едва могу выговорить слова. Она снова сжимается вокруг меня, пробегая рябью по всей длине моего члена, и это так приятно, что я едва могу это выносить.
— Все в порядке, — бормочет она. — Просто вытащи. Ты можешь кончать на меня, где захочешь. Все в порядке.
По тому, как она произносит эти слова, я могу сказать, что она сейчас так же мало контролирует ситуацию, как и я. Я не уверен, пожалеет ли она позже о своем выборе или нет, но я не могу мыслить достаточно трезво, чтобы остановиться, хотя и знаю, что прерываться небезопасный способ. Прямо сейчас я меньше контролирую свой оргазм, чем когда был подростком, но у меня также нет контроля, чтобы остановиться, не тогда, когда она меня подталкивает.