— И кто, черт возьми, такая Наталья, что заставило тебя выбрать это имя?
10
ЛИДИЯ
Я замираю, кладу телефонную трубку и смотрю на красивого мужчину, стоящего в футе от меня, явно немного пьяного, но это нисколько не умаляет его привлекательности.
— Ты знаешь обо мне все из того, что ты сказал, — тихо говорю я, мои руки сжимают края кровати. — Ты знаешь, кто такая Наталья.
— Может быть, я забыл.
Мои челюсти сжимаются.
— Если ты не хотел, чтобы я заказывала еду в номер, ты мог бы меня остановить.
— Меня не волнует обслуживание в номерах.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них что-то почти болезненное. У меня такое чувство, что происходит что-то более глубокое, чем я осознаю.
— Наталией звали мою сестру, — тихо говорю я. — Она погибла, когда была маленькой, в той же автомобильной аварии, в которой погибли мои родители. Но, конечно, ты знал это, потому что заглянул в мое прошлое. Я не знаю, почему ты задаешь этот вопрос, если только это не для того, чтобы быть излишне жестоким.
Между нами повисает пауза молчания, ледяной голубой взгляд Левина удерживает мой, но я не вздрагиваю и не отвожу взгляда.
Прямо сейчас у него вся власть надо мной, я это знаю. Моя жизнь, жизнь моей бабушки, все это в его руках. Но в глубине души я не думаю, что он по-настоящему жестокий человек. Я не думаю, что ему доставляет удовольствие причинять боль или потенциальную боль кому-либо из нас. Что делает его комментарий еще более запутанным. Но я не собираюсь позволять ему думать, что жестокость сойдет ему с рук. Что он может сказать что-то просто так, и смотреть, как я сжимаюсь в ответ. Я должна сохранить здесь всю власть, какую только смогу, и я не позволю ему думать, что он может запугать меня или просто говорить все, что захочет.
Но когда проходит еще одна минута молчания, а затем еще одна, я вижу, как он вместо этого делает шаг назад, и, к моему абсолютному шоку, он действительно извиняется.
— Прости, мне жаль, — говорит он наконец. — Ты права, это было за гранью. Я знал ответ, и мне не следовало поднимать этот вопрос.
— Зачем ты это сделал? — Теперь мне искренне любопытно. Я ожидала, что он удвоит усилия, скажет мне заткнуться или еще как-нибудь пригрозит, но вместо этого он извинился.
— Это не имеет значения.
— Для меня имеет…
— Хватит, Лидия. — Его тон становится немного жестче, и я отступаю. Вот оно. — Я сказал, что сожалею. Давай не будем затягивать этот разговор дальше, чем это необходимо...
Меня подмывает возразить что-нибудь еще, но тут раздается стук в дверь, и Левин идет открывать, вкатывая тележку для обслуживания номеров. Я чувствую запах еды отсюда, и мой желудок урчит так громко, что я знаю, он это слышит. Я ничего не ела с самого завтрака, и это попало на туфли жены Гриши.
— Ну? — Левин искоса смотрит на меня. — Ты собираешься пойти и поесть?
Еда стоит рядом на лакированном кофейном столике перед неудобным на вид диваном, и я внутренне противлюсь идее сидеть рядом с ним за ужином, как двое нормальных людей в одном гостиничном номере… даже как нормальная пара.
— О, ты права. — Левин выпрямляется, глядя на меня. — Нам, вероятно, было бы удобнее есть в постели, перед телевизором.
— Это не то, что я… — Я начинаю протестовать, но он уже подкатывает тележку к кровати, берет один из серебряных подносов и ставит его поверх мягкого белого одеяла, как будто это совершенно обычное дело. Я попала прямо в эту ловушку и вижу, что Левин делает именно то, что я пыталась сделать некоторое время назад с обслуживанием номеров и колкостью по поводу того, что я его жена, намеренно ставя меня в неловкое положение, чтобы посмотреть, сможет ли он проникнуть мне под кожу.
При других обстоятельствах это могло бы быть игриво, даже забавно. Сейчас не те обстоятельства, но это заставляет меня задуматься, какой Левин на самом деле, как личность. Есть ли в нем какая-то другая сторона, кроме страшного мужчины, который подхватывает женщин на вокзалах и забирает их в гостиничные номера? Который шантажирует людей, выслеживает их, возможно, убивает или того хуже? Идея о человеке, работающем на какую-то теневую организацию ради крови Гриши, не вяжется с человеком, который на цыпочках забирается на кровать рядом со мной, расставляет перед нами подносы с изысканной едой и тянется к пульту дистанционного управления.
— Эй. — Я выхватываю пульт у него. — Я выбрала этот сериал, потому что он мне нравится.
— Это буквально мыльная опера. — Он закатывает глаза. — Давай пульт сюда.