А затем, словно в доказательство своей точки зрения, он подносит руку к губам, вдыхая мой запах и дочиста облизывает пальцы.
Сначала я не могу говорить. Я чувствую себя бескостной и получаю такое глубокое удовольствие, что не могу пошевелиться, все еще прикованная наручниками к кровати. Левин отходит от меня, все еще полностью одетый, и когда он начинает подниматься с кровати, слова вылетают без моего понимания.
— Ты куда?
Левин испуганно оглядывается на меня.
— Я помогу тебе одеться через минуту. — Его голос хриплый, напряженный от желания. — Я должен — он беспомощно указывает на свою напряженную эрекцию. — Черт возьми, Лидия, я не могу больше ждать ни секунды. Я должен, блядь, кончить.
Эти слова пронзают меня горячей волной вожделения, которая проникает прямо в мою сверхчувствительную, набухшую киску.
— Нет, шепчу я, дергая за манжеты, чувствуя, что все еще схожу с ума от желания. Конечно, я бы ничего этого не сказала, если бы была в здравом уме. — Пожалуйста, не уходи.
Левин тяжело сглатывает, его кадык дергается, когда он поворачивается ко мне.
— Что ты имеешь в виду? — Хрипло спрашивает он, и я вижу, как подергивается его член в джинсах.
— Трахни меня. Делай все, что захочешь. Просто позволь мне заставить тебя тоже кончить… я не хочу, чтобы ты дрочил после того, что ты только что сделал. Дай мне...
Левин грубо проводит рукой по волосам, все его тело напрягается, как будто он напрягает все свои силы, чтобы не наброситься на меня в этот момент. От одной этой мысли по мне проходит еще один электрический импульс.
— Я не могу трахнуть тебя, Лидия. Я…мы…мы не можем этого сделать. Я и так зашел слишком далеко. Я не могу...
— Тогда позволь себе кончить со мной. Кончи мне в рот. Пожалуйста, Левин. — Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так, но мысль о том, что он яростно дрочит в ванной в одиночестве после того, как только что доставил мне... я даже не знаю, сколько величайших оргазмов в моей жизни, заставляет меня чувствовать себя ужасно. Я тоже хочу доставить ему удовольствие. Я не могу с ним трахаться, мне даже не следовало этого говорить, но, конечно… Он же набросился на меня, почему я не могу поступить так с ним?
Я чувствую себя совершенно другим человеком, когда следующие слова слетают с моих губ. Лидия Петрова, конечно, никогда не сказала бы ничего подобного, но я говорю:
— Пожалуйста, Левин, позволь мне сосать твой член, — шепчу я, и я могу видеть пробегающую по нему дрожь желания, его глаза на мгновение закрываются, когда его рука тянется к напряженной выпуклости в джинсах.
Он в два шага пересекает комнату и возвращается к кровати, его руки уже расстегивают ремень, стягивают джинсы, так что он остается только в рубашке на пуговицах и боксерах, его член такой твердый, что торчит из ширинки в тот момент, когда джинсы сползают с бедер, кончик скользкий и с него капает от его возбуждения.
— Обнажись, — шепчу я, внезапно отчаявшись увидеть его всего. — Сними всю свою одежду, Левин, пожалуйста.
— Блядь. — Он ругается, его челюсти сжаты, но он все равно тянется к пуговицам рубашки. — Будет трудно удержаться от того, чтобы не трахнуть тебя, как сейчас…
— Пожалуйста. Я хочу тебя видеть.
Его челюсти ритмично сжимаются, когда он снимает рубашку, и, черт, он так великолепен, как я и представляла. Когда он стягивает боксеры и отбрасывает рубашку в сторону, позволяя мне увидеть каждый дюйм его мускулистого тела ростом шесть с чем-то футов, единственное, что я ненавижу в этот момент, это то, что я не могу прикоснуться к его широкой груди, поросшей темными волосами, или к его рельефному прессу из 8 кубиков, или провести пальцем по татуировке серпа и молота, которую я вижу на его боку, или любой другой, нанесенной чернилами на его точеном теле.
Хуже всего то, что я не могу прикоснуться к его огромному члену, сердито торчащему из его подтянутых бедер над мощными бедрами, истекающему предварительной спермой и заметно пульсирующему. Мои губы приоткрываются в тот момент, когда я вижу его, и я смотрю на Левина, настолько поглощенная своей похотью, что не могу мыслить логически.
— Дай мне в рот, — шепчу я. — Пожалуйста.
Он смотрит на меня сверху вниз, его челюсть все еще работает, а затем, к моему шоку, он наклоняется, кладет одну руку мне на щеку и яростно целует.
Его губы полные и мягкие, на его губах все еще ощущается мой запах, и я целую его в ответ, выгибаясь вверх, когда мои руки бесполезно хватаются за наручники. Я снова возбуждаюсь, мои бедра сжимаются вместе, когда мой язык переплетается с его языком, и я ощущаю вкус себя у него во рту, и я снова задыхаюсь от желания, когда Левин прерывает поцелуй, оседлав мою грудь так, что его массивная эрекция оказывается всего в дюйме от моих губ.