— Эй, ты чего? — обеспокоенный голос брата вырвал его из наваждения.
— Жарко. Шисова крыша! — хрипло выдавил Стриж. — Какого дысса мы сюда полезли? Как на ладони.
Он глянул вниз и облегченно выдохнул: все внимание магов было устремлено на короля Каетано и настоятелей. Церемония уже началась. Риллах Черный и Халлир Белый напевно читали Катрены. Король, стоя на алтаре Равновесия, повторял — голосом звонким и летящим. Составленный из белого опала Райны и антрацита Хисса алтарь уже светился, переливаясь весенним разноцветьем. Ауры всех собравшихся между храмами шеров — даже почти утерявших дар — на глазах становились ярче, вытягивались, сливались…
Народ притих, забыв дышать. На глазах людей творилась божественная магия: ослепительно яркие цвета выстроились семью дугами от шпиля до шпиля, осветили лица цветными бликами. Над площадью Близнецов вставала Изначальная Радуга.
— …Даруют благословение! — прозвучало над площадью.
С последними словами настоятелей радуга засияла так ярко, что из глаз Стрижа брызнули слезы, взлетела и завертелась, теряя цвет, превращаясь во второе солнце.
— Слава Светлой! Слава Двуединым! — взорвалась толпа через миг, когда новое солнце, упав на Каетано, впиталось в него и померкло, оставив лишь мягкое жемчужное свечение вокруг нового короля. — Да здравствует Каетано Суардис!
Из ларца, поднесенного темным шером Бастерхази, братья-настоятели достали корону Суардисов с цельным сапфировым единорогом, поднесли к алтарю. Каетано встал на колени, чтобы священники могли в четыре руки водрузить корону ему на голову.
— Да здравствует король Каетано Суардис! — два голоса слились в один, и тут же единым вздохом отозвалась толпа: — Да здравствует король!
Король поднялся, позволил всем присутствующим несколько мгновений себя рассмотреть: все титулованные шеры в конце церемонии должны будут подтвердить в Суардском томе Хроник, что Близнецы приняли и благословили монарха, и что на монархе во время коронации не было ни рун, ни амулетов, только собственный дар. Затем король кивнул. Главы родов, еще первым из Суардисов назначенных Хранителями Королевского Облачения, один за другим стали подниматься на помост и одевать сюзерена. Первым поднялся герцог Сальепус, королевский канцлер, с прозрачной от древности нательной рубашкой. За ним герцог Удольский с чулками, граф Седейра с подштанниками, граф Ландеха с колетом…
Стриж с неослабевающим любопытством разглядывал антикварные одежды: шутка ли, расшитый опалами и алмазами камзол с привязными рукавами хранился в сокровищнице вот этого старика-графа почти тысячу лет, с коронации Эстебано Кровавого кулака! И все эти древние кюлоты и брыжи сиятельные шеры надевали на короля с таким торжественным видом, словно не рассыпающиеся от старости тряпки, а венец Красного Дракона. Каждого, кто подносил очередную замшелую древность, его величество благодарил с упоминанием всех титулов и протягивал руку для поцелуя.
Последним в длинном ряду Хранителей Облачения был Оруженосец покойного Тодора, герцог Альгредо. Он единственный облачился на церемонию в алый траурный плащ. Альгредо с поклоном передал перевязь и фамильный меч Суардисов младшему Альбарра, Оруженосцу нового монарха. Завершив облачение, Закариас Альбарра подал королю руку и помог сойти с алтаря.
Тут же к юному королю подошла принцесса Ристана, поверх традиционного синего платья облаченная в регентскую перевязь, и встала рядом, лицом к народу.
— Смотри, — Стриж толкнул брата, указывая на шествующего к помосту с королевским знаком-оберегом в руках Брайнона. — И скажи мне, что он желает нашему королю добра.
Орис только фыркнул, мол, что взять с этих шеров — как всегда грызлись из-за власти, так и всегда и будут. Вон на лице Ристаны ясно написано: получив из рук Брайнона символ королевской власти, она ни за что с ним не расстанется. Даже когда король достигнет совершеннолетия и по закону сможет сам править Валантой и заседать в Совете Семи Корон.
А по надменной физиономии кронпринца Люкреса только слепой бы не понял, что плевать он хотел и на закон, и на Ристану, и даже на то что его невеста отреклась от права наследования Валанты. Он уже смотрит на жителей Суарда, как на собственных подданных.
— Шис его дери, — пробормотал Стриж. — Готов поставить сотню империалов на то, что его высочество хочет не только нашу принцессу, но и Валанту.
— Тебе-то что? — удивленно обернулся Орис. — Если бы принцесса Шуалейда не отреклась, сегодня могли бы короновать ее. Она совершеннолетняя и очень сильная шера. Чем сильнее королевская семья, тем лучше для страны. Что не так-то?