Стив, еще совсем ребенок, был заворожен серийным убийцей и в то же время чувствовал к нему отвращение, кровавые похождения манили и отталкивали одновременно — и Стив начал вести что-то вроде альбома, куда наклеивал газетные вырезки, посвященные преступлениям Старквезера. Он часами мог сидеть, разглядывая фотографии осужденного убийцы, стараясь понять, что же вдруг пошло не так.
Само собой разумеется, Рут не одобрила очередное увлечение одиннадцатилетнего ребенка. «Боже правый, да ты совсем свихнулся», — сказала она, наткнувшись на альбом с вырезками. Стив объяснил матери: он изучает Старквезера, чтобы, встретив на улице человека с такими потухшими глазами, вовремя распознать убийцу и отойти в сторонку. Впрочем, уже тогда, в раннем возрасте, он осознавал, что дело не только в этом.
«Всегда тянет посмотреть на чужой труп, — рассказывал он. — Это стремление не меняется в зависимости от цивилизации или общества, оно генетически заложено в человеческую психику, вполне законная необходимость сравнить себя с бедолагами, которым не повезло, и заявить: „У меня все хорошо“».
«Чарлз Старквезер казался мне абсолютным воплощением пустоты. Человек — черная дыра, именно это в нем и привлекало. Я его изучал — но не потому, что старался на него походить, ни в коем случае: напротив, я хотел при встрече поскорее убраться с дороги. Отчасти это можно было увидеть в его глазах. В них что-то отсутствовало. Хотя я понимал, что эта пустота есть и во мне, и во многих людях».
Однако за увлечением Старквезером стояло и нечто другое. «Голосок в моей голове нашептывал: „Ты будешь писать о таких, как он, всю свою жизнь, вот же она, твоя первая строка, не упусти ее, ВПЕРЕД!“»
Детство Стива почти не отличалось от детства других мальчишек в пятидесятых: он проводил время с друзьями, возился с машинами в автомастерской и слушал рок-н-ролл. Первой приобретенной им грампластинкой стал сингл Элвиса Пресли с «Охотничьей собакой» на лицевой стороне и «Не будь жестокой» — на обратной. Он крутил запись снова и снова, заиграв обе стороны до дыр. «Я словно нашел что-то очень, очень мощное, как наркотик. С его помощью ты становился значительнее, чем был на самом деле. Ты становился крутым, даже если в реальности таким и не был».
Однако, став подростком, Стив начал слегка выделяться среди ровесников своей эксцентричностью. Например, мог спокойно заявиться в гости к другу в тапочках — вероятно, забывал переобуться из-за огромного количества мыслей, роившихся в голове.
Ему нередко доводилось чувствовать себя изгоем, но с ранних лет он научился об этом помалкивать. «Некоторые мысли я предпочитал держать при себе. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь о них узнал. Мне казалось, если другие догадаются, что я на самом деле думаю о некоторых вещах, я как будто потеряю часть себя. Не то чтобы я стыдился своих мыслей — скорее не желал никого посвящать, пока сам не разберусь».
Стив выяснил, что единственный способ этого добиться — записать свои мысли.
В 1959 году Дэвид где-то раздобыл старый мимеограф, и братья решили издавать местный информационный вестник. По цене пять центов за экземпляр они создавали и распространяли «Листок Дэйва» среди соседей по Западному Дарему. Дэйв отвечал за местные новости, а Стив писал рецензии на любимые телешоу и фильмы, а также короткие рассказы. Соседям понравилось их начинание, многие покупали сразу по несколько экземпляров, однако через пару месяцев интерес Дэйва к вестнику угас.
Стив не стал горевать, ведь теперь он мог уделять больше времени сочинительству собственных рассказов и чтению книг. В Западном Дареме Стив начал подолгу прогуливаться после обеда, уткнувшись носом в книгу, — привычка, которую он сохранит на всю жизнь. И Рут, и Дэвид разделяли его любовь к чтению — нередко можно было увидеть всех троих сидящими за обеденным столом, каждый со своей книжкой, — но Стив проглатывал больше литературы, чем мать и брат, вместе взятые. Он терялся в этом обилии сюжетов и одновременно начинал подмечать, как разные авторы рассказывают свои истории, как писатель создает напряжение и заставляет его, Стива, сопереживать — или не сопереживать — персонажам. Из каждой прочитанной книги он узнавал что-то новое, а ему все было мало.