Она глядела на него, словно не понимая, что случилось, и Логан подумал, что надо бы ей все объяснить. Вместо этого он перекатился на бок, удерживая ее в своих объятиях. Вопросы могут подождать до утра.
Во всяком случае он так считал.
Ее сердце было полно им одним.
Рэчел закрыла глаза, вдыхая его запах, и потерлась щекой в его плечо. Она чувствовала то же, что чувствовал он, знала то же, что он знал. Ее переполняло освобождающее, придающее силы ощущение всемогущества.
Он думал о ней. О ее красоте и о наслаждении, которое она могла доставить. О том, насколько он ее желал… и все еще желает. Она улыбнулась и устроилась поудобней.
И тут у него мелькнула мысль о Мэри.
Рэчел широко открыла глаза и хотела сесть, но ей помешала рука, обхватившая ее ниже грудей. Она вздохнула, пытаясь отогнать дурацкое чувство ревности. Из этого ничего не вышло. Она понимала, что сейчас неподходящее время для вопросов или обвинений, но у ее языка были другие соображения на этот счет.
— Кто такая Мэри? — Слова вырвались сами собой. Она почувствовала, как он напрягся, и тут же потеряла способность ощущать себя и его одним целым.
— Откуда вам известно о Мэри?
— Как раз неизвестно, поэтому я и спрашиваю.
— Это моя жена… моя бывшая жена.
Ее пробрал озноб, не имевший никакого отношения к тому, что она была не одета.
— Что с ней случилось?
Она уже знала ответ. Она вдруг вспомнила. Но все же внимательно слушала, пока он без всякого выражения рассказывал ей об индейском набеге, при котором она погибла.
— С ней был ребенок, новорожденная девочка. Она тоже погибла, — сказал он. — Мой ребенок, которого я еще не видел.
— А индейцы, которые ее убили? Они были…
— Чероки? Да. Это была война. Тогда я их обвинял. Теперь уже нет. У них накопилось немало обид.
— На вашу жену?
Теперь они сидели. Логан повернулся к ней спиной. Рэчел не заметила, когда он успел от нее отодвинуться, но ей не хватало ощущения его близости.
— Нет, только не на Мэри. Она в жизни никого не обидела. Но те, кто нападал, этого не знали, не знали, какая она. Не то что я.
Она вновь начинала ощущать его чувства — неопределенная смесь печали и чувства вины. Он пригладил волосы пальцами, подтянул одеяло и снова улегся, потянув ее за собой. Но он не заключил ее в свои объятия.
И продолжал думать о своей погибшей жене.
Рэчел не хотелось подслушивать его мысли, его печаль. Но теперь, когда она снова настроила их сердца в унисон, она уже ничего не могла с этим поделать. Он долго не засыпал, и она тоже не могла заснуть. Когда он все же уснул, у нее осталось одно утешение: снилась ему она.
Когда Рэчел проснулась, он сидел на скамье, глядя на нее. Он был одет, волосы причесаны и подвязаны, и его будто окружала невидимая стена. Стена, за которую она не могла проникнуть. Она сосредоточилась, стараясь открыть ему свое сердце, но у нее ничего не вышло. Рэчел подтянула одеяло к подбородку.
— В чем дело? Что случилось? — Она оглядела хижину. — Снова Остенако?
— Нет. — Он наклонился, уперев локти в колени: — Вчера вечером я сказал, что нам надо поговорить.
— Да, верно. — Хорошо бы, он ей открылся. Тогда она могла бы знать, о чем он думает. Но ей не удавалось сосредоточиться даже на том, что он говорил. — Простите?
— Нет, это вы меня простите.
Он опустил глаза. Тень темных ресниц упала ему на щеку, и Рэчел захотелось оказаться рядом с ним, сделать так, чтобы он пришел к ней.
— Не понимаю.
— Прошлой ночью. — Он взглянул на нее, и она уловила муку в его глазах. — Я не должен был вас соблазнять.
Она не сдержала улыбки:
— По-моему, скорее все было совсем наоборот. Ее слова вовсе не показались ему забавными. По выражению его лица можно было счесть его скромником. Воспоминания прошедшей ночи доказывали, что это совсем не так.
— Я уже сказал, это было неправильно. Вы были невинной… Вы невинны, а я…
— А Мэри была девушкой, когда вы на ней женились? Не то чтобы ей действительно хотелось это знать.
Она вовсе не хотела, чтобы он снова стал вспоминать свою умершую жену. Но вопрос сам сорвался с ее языка. Он озадаченно уставился на нее. Рэчел представила себе, как он проснулся до зари, быстро оделся и даже побрился, а потом сидел на этой скамье, раздумывая, что ей сказать. Было ясно: он не ждал от нее возражений и не собирался их слушать.
Он поднялся с места и стал расхаживать перед очагом, стараясь держаться от нее на расстоянии. Не позволяя ей ощутить его мысли.
Она не желала оставаться за стеной, которой он окружил себя. Рэчел дрожащими руками откинула одеяло. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, она вскочила на ноги и оказалась почти рядом с ним. Его ошарашенный вид совсем не рассмешил ее.
Она молчала, пока не подошла к нему совсем близко. Ее грудь покрылась гусиной кожей — Рэчел не могла бы с уверенностью сказать, от внезапного холода или от того, что он проделывал с ними прошлой ночью.
— Так да или нет, Логан?
— Рэчел, я… — Его голос сорвался, и он хрипло произнес: — Вы не понимаете, что делаете.
— Отлично понимаю.
Как бы доказывая это, она подступила еще ближе, почти касаясь грудью полотна его рубахи. На его щеке задергалась жилка, и ей захотелось обвести пальцем линию его рта.
— Рэчел, — умоляюще выговорил он.
— Скажите, Логан.
— Да, черт побери, девушкой. Мэри была скромной и нежной.
— И никогда бы не сделала того, что я сейчас делаю? — Ее решительность уже была на исходе, и все же она стояла расправив плечи, с высоко поднятой головой. Она не ожидала ответа. Быть такой бесстыдной, как она, уж точно эта святоша Мэри не могла. Она тут же раскаялась в этой мысли. Мэри не виновата ни в том, что она была праведной, ни в том, что Рэчел оказалась такой бесстыдной.
Не выдержав этой схватки нервов, она повернулась, чтобы отойти, но он удержал ее. От его прикосновения все в ней встрепенулось.
— Наверное, вам больно, — негромко сказал он, но голос выдал обуревавшие его чувства.
Рэчел обернулась, глядя на него через плечо. Ее волосы накрыли его ладонь. Она поймала его взгляд, и время будто застыло. Потом она медленно покачала головой.
Он резко выдохнул долго сдерживаемый воздух и схватил ее в объятия. Рэчел закрыла глаза, преисполнившись чудесного ощущения, что стена разрушена, хотя бы и ненадолго. Его желание заполнило ее, разжигая ее собственное.
Он крепко держал ее, осыпая поцелуями. Его рот скользнул к ее уху. Он чуть куснул мочку, потом легонько лизнул.
— Вы уверены? — От его слов у нее прошел мороз по коже. Он приложил ладонь к ее губам, и ее бросило в жар.
Он обхватил ее лицо ладонями, и Рэчел прикусила губу, чтобы не вскрикнуть.
— Я хочу вас, — хриплым шепотом сказал он. — Но я был груб этой ночью.
Она выгнулась, прижимаясь к нему бедрами, и его ладонь застыла. Он сглотнул, и она видела, как у него напряглись жилы на шее.
— Я готов ждать, — наконец сказал он.
— Возможно. — Рэчел облизнула сухие губы. Но я не готова ждать. Она неторопливо раздвинула ноги, склонившись к нему и откинув голову, чтобы видеть горевшее в его зеленых глазах желание.
Он пробежал губами вдоль ее шеи, пробуя, чуть прикусывая кожу. Ее груди набухли, и отвердевшие соски стали настолько чувствительны к его прикосновению, что она рывком прижалась к нему, отчего его руки еще крепче обхватили ее тело.
Она тихонько застонала. Его близость опьяняла ее, переполняя ее всю, и все равно ей хотелось еще большей близости. Рэчел подвела его к циновке и стянула с него рубаху. Ее дрожащие пальцы еле развязали его набедренную повязку.
Они вместе опустились на колени. Между ними трепетало доказательство его желания. Их губы приоткрылись в жадном, плотском поцелуе. Когда он накрыл ее своим телом, Рэчел глубоко вздохнула и согнула ноги, инстинктивно охватив ими его узкие бедра.