Он погружался в нее медленно, чувственно, дюйм за дюймом. Скольжение твердого шелка и атласа в ее теле. Рэчел казалось, что она не вынесет этого невероятного наслаждения. Когда он полностью погрузился в нее, со стоном выдохнув, прежде чем начать обратный путь, она готова была умереть. Его ритм был пыткой, изысканной пыткой.
Рэчел извивалась, мотая головой, и ногами пытаясь не выпускать его.
— Не торопись, Рэчел, — услышала она хриплый шепот. — Сегодня мы не будем торопиться.
Но сам он почти уже не мог сдерживаться, и когда она снова выгнулась, в конвульсиях отрывая бедра от циновки, Логан сам отдался порыву.
Рэчел пыталась бодрствовать, чтобы не утерять связь с его ощущениями. Но они так походили на ее собственные, что ей с трудом удавалось их отличить. И она невероятно устала. Казалось, не было ничего естественнее, чем заснуть в его объятиях.
Когда она проснулась, его не было.
Его запах еще слабо улавливался на циновке, на ее теле. Рэчел потянулась, вытягивая руки над головой, и ощутила легкое неудобство в том месте, где их тела соединялись. Все-таки он был прав. Наверняка он опять спросит, и ей придется сказать правду. И это будет означать…
Рэчел так быстро уселась, что у нее закружилась голова. С чего это она тут разлеглась, занимаясь собственными фантазиями? Она послана сюда затем, чтобы спасти его жизнь, а не для того, чтобы удовлетворять его сексуальные прихоти. Рэчел попыталась быть откровенной с собой и вынуждена была признать, что это ей не мешало бы сдерживать свои желания.
Что было в этом человеке такого, отчего все ее самообладание развеивалось, как дым? Она могла флиртовать, обмахиваясь веером, и позволить джентльмену поцеловать себе руку, и все же она в глубине души была целомудренной женщиной. Однако этой ночью она вела себя как те «леди», о которых они с Лиз так любили сплетничать. Как куртизанка. Но куртизанки бывают у графов и королей — не у обычных людей вроде Логана Маккейда.
Все же, по правде, надо было признать, что он оказался не таким уж обычным. И еще он был ужасно красив. Она отбросила одеяло и вскочила на ноги. Если она сейчас же не выкинет эти мысли из головы, то совсем забудет, для чего она здесь. Сейчас он предоставлен самому себе. Она протянула руку к сшитому индианками платью, трогая бархатистую кожу. Ощущение вызвало у нее в памяти картины прошедшей ночи, от которых она вздрогнула, как от озноба.
— Ну нет, — пробормотала она. — Лучше надеть свою собственную одежду. — Она выпустила из рук белую кожу и неуверенно взяла синий — и грязный, добавила она про себя — шелк.
Она быстро оделась, раздумывая, где бы он мог быть и что замышляет. Вдруг он погибнет, а ее не будет рядом, чтобы его спасти. Этого она ему не простит. Неужели он совсем уж ничего не соображает, что уходит без нее? Рэчел постаралась отогнать навязчивую мысль, что ей будет его не хватать, если с ним что-то случится. Почему? Он оказался довольно необыкновенным… когда позволил узнать себя поближе.
Но ее главной заботой должна быть забота о себе. Что с ней станется, если ей не удастся его спасти? Не тратя времени на расчесывание спутавшихся локонов, Рэчел ринулась из хижины. Она не может допустить, чтобы с ним что-то случилось. Она не собиралась провести остаток своей жизни — или смерти, или этого неопределенного состояния, в котором она находилась — в поселке чероки.
Он оказался в Доме Совета. Шаман тоже был там. Рэчел испустила вздох облегчения. Она почти ворвалась в здание, желая убедиться, что он в безопасности, но удержалась, вспомнив о том, как была встречена днем раньше. И, кроме того, шаман-то ей верил, он знал, для чего она здесь. Он не допустит, чтобы с Логаном что-нибудь случилось.
Так что у Рэчел оставалось время выкупаться. Она поразилась, что могла так подумать о ледяной воде в речке. И даже с удовольствием предвкушать это. Если бы об этом услышала ее служанка Руфь, точно знавшая температуру, до которой надо подогревать цветочную воду для Рэчел, она была бы просто шокирована.
Представляя себе широко раскрытые карие глаза Руфи, Рэчел, улыбаясь, шла по тропинке к месту купания женщин. Она заметила индейского воина лишь тогда, когда он преградил ей путь. Узнав его, она ахнула.
Рэчел старалась не выказать страха, хотя сердце ее отчаянно колотилось. В конце концов, он не мог сделать ей ничего плохого.
— Будьте добры, пропустите меня.
Ничего не говоря, он продолжал глядеть на нее сверху вниз. Татуированная кожа обтягивала острые скулы. Выражение лица было жестким. Как ни странно, ее никогда не пугали татуированные физиономии знакомых ей чероки. Но это лицо испугало ее. Возможно, дело было в глазах, темных и немигающих. Ее решительность куда-то улетучилась.
— Что вам надо? — Рэчел непроизвольно отступила на шаг.
— Ты женщина Логана Маккейда.
В его голосе не прозвучало вопроса, только откровенная грубость, которую она не выносила в своей другой жизни. И не собирается выносить и в этой, решила она. Она вздернула подбородок:
— Очевидно, вы говорите по-английски, так что наверняка поняли мою просьбу. Я настаиваю на том…
Его рука метнулась, как змея, к ее подбородку, отворачивая его в сторону. На глазах Рэчел выступили слезы от боли, и она издала короткий стон.
— Я не позволю тебе на чем-то настаивать, белая женщина.
Рэчел пыталась сглотнуть слюну и не могла. Его пальцы впились ей в кожу. Как она ни старалась, она не могла отвести взгляд от его темных глаз.
— Скажи Логану Маккейду, что я не забыл. Еще сжав напоследок пальцы, он отпустил ее подбородок. Рэчел попыталась отпрянуть, заметив, что его взгляд опустился на потрепанную оборку ее декольте. Но сильные пальцы ухватили ее волосы и стали трогать округлость груди.
У нее вырвалось рыдание. Никто, никто и никогда, не смел так обращаться с ней. Рэчел надеялась, что на тропинке появится кто-нибудь. Но все, что она могла слышать, было ее собственное прерывистое дыхание, почти заглушавшее шелест ветерка в сухих листьях дуба, да стрекот сойки.
— Я закричу.
Ее слова оборвал сатанинский смех.
— Кричи сколько влезет, белая женщина. Пусть Маккейд узнает, что я могу с тобой сделать… если захочу. Умереть можно по-разному.
Рэчел сама не понимала, отпустил он ее или ей удалось вырваться. Просто одно мгновение она была в его власти, а в следующее уже бежала в поселок, не замечая ранящих босые ноги острых камней.
Она даже ни разу не оглянулась, чтобы убедиться, что он за ней не гонится. Рэчел знала одно — ей надо добраться до Логана. Она должна рассказать ему, что сделал с ней Остенако.
В Доме Совета был только шаман. Когда Рэчел распахнула дверь, он поднял голову, озабоченно нахмурившись.
— В чем дело, женщина адан-та?
— Где Логан? — Ей так больно было дышать, что она согнулась чуть ли не пополам.
— Его здесь нет, но…
Дальше Рэчел не слушала. Резко повернувшись, она направилась к их хижине. Логан держал в руках охапку дров, которую бросил на земляной пол, когда она ворвалась в дверь.
Не успела она еще отдышаться, как он схватил ее за плечи:
— Что с вами случилось, черт побери? — Когда она не ответила, он чуть встряхнул ее. — С вами все в порядке? — Его голос звучал хрипло от беспокойства за нее.
— Нам… нам надо уйти отсюда. Сегодня же. — Рэчел никак не могла отдышаться. — Сейчас же.
— Рэчел?
Она оторвалась от него и, не в состоянии стоять спокойно, подошла к очагу.
— Разве вы не слышали, что я сказала? Нам необходимо уйти.
— Но почему? Скажите, что случилось?
Она открыла рот, собираясь рассказать, но сразу же передумала. «Пусть Маккейд узнает, что я могу с тобой сделать», — вспомнила она слова Остенако. С логичностью, существования которой в себе она и не подозревала, ей стало совершенно ясно, для чего он хотел ее напугать.