И вдруг она смолкла. Маленький ротик сложился бутончиком, а глазки пытались что-то разглядеть. И Рэчел чуть было не выронила ее.
— Элизабет… Лиз, это ты?
— Рэчел?
Она смутно ощутила, как Логан подошел сзади и подсунул руки под одеяло с ребенком. Собрав все присутствие духа, Рэчел попыталась сосредоточиться. Невозможно было сомневаться в том, что к этому ребенку перешло что-то от ее подруги. Что именно? Душа?
Этого Рэчел не знала. Но точно знала, что так оно и есть.
Конечно, они совсем небыли похожи друг на друга. У Лиз были такие же темные волосы, как у Логана, а голову малышки покрывал рыжеватый пушок, между ними не было никакого сходства, и все же оно существовало.
Она не знала, долго ли стояла так, разглядывая ребенка, стараясь сообщить ей, как рада снова видеть свою подругу, и, только услышав голос Кэролайн, поняла, что довольно долго.
— Отличное имя, Вольф, ты согласен? Элизабет. — Он кивнул, и Кэролайн удовлетворенно улыбнулась. — Мы будем называть ее Лиз, как вы сейчас, Рэчел. Просто великолепно.
Великолепно.
Поздно вечером Рзчел сидела у себя в комнате. Хотя у нее слипались глаза от усталости, она не могла спать. Великолепно, сказала Кэролайн. Но все было вовсе не так великолепно.
Если она спасла жизнь Кэролайн — во всяком случае прилагала к этому, усилия, — почему же она еще здесь? Конечно, ее послали спасти вовсе не Кэролайн, а Логана, но ему она, видно, была совсем не нужна.
Второе рождение Лиз напомнило ей о том, что ей самой было нужно: вернуться к своей собственной жизни. Чтобы всем рассказать о том, что сделал лорд Бингам со своей женой. Чтобы потребовать правосудия.
Но эта цель казалась столь же далекой, как и тогда, больше месяца тому назад, когда она появилась у хижины Логана.
Чем дольше это будет продолжаться, тем труднее будет вырваться отсюда.
В коридоре послышались шаги. Когда они остановились перед ей дверью, ее сердце ускоренно забилось. Она встала, крадучись прошла через комнату и только успела взяться за ручку, как он открыл дверь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ангел-хранитель его жизнь направляет,
Радости множит, от забот избавляет.
— Вас как будто не удивил мой приход. — Логан шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Он окинул ее взглядом и понял, что она не ложилась. — Мне тоже не спится.
За его словами крылось гораздо большее, и оба это понимали. Рэчел поворошила угли в камине, пока огонь не разгорелся, и добавила еще полено.
— Я бы предложила вам чаю, — она кинула взгляд в сторону стоявшей на комоде чашки, — но боюсь, он совсем остыл.
Он пожал широкими плечами и, неловко ступая, прошел к камину, протягивая руки к огню.
— Вы научились хорошо разводить огонь.
— Благодаря вам. — Она вежливо отодвинулась, наблюдая за ним и раздумывая, когда же он соберется ее обнять. Ворот его охотничьей рубахи был расстегнут, позволяя видеть треугольник черных курчавых волос на груди. Придерживавший непослушные длинные кудри ремешок отсутствовал. Обросший щетиной, с тлеющим огоньком желания в глазах, он имел неухоженный, первобытный вид.
Он не сводил с нее взгляда, и Рэчел не была уверена, понимает ли она его желания, потому что улавливает его мысли или потому что они так точно отражают ее собственные. Однако, когда он, как ей показалось, уже готов был ее обнять, он ограничился вопросом:
— Почему вы назвали ребенка Лиз?
Рэчел со вздохом уселась в одно из глубоких кресел.
— Это красивое имя…
— Верно. И это имя вашей подруги. Той, которая, как вы мне говорили, умерла, когда…
— Тогда же, когда и я? — Рэчел повернула голову как раз вовремя, чтобы заметить, как его лицо приняло мрачное выражение. — Может, вы думали, что я забыла?
— Забыли? Нет. — Он хотел накричать на нее, излить свое раздражение, но опасался разбудить весь дом… боялся, что если начнет, то уже не сможет остановиться.
— Логан, я вовсе не сумасшедшая. Хотя знаю, что вы так не думаете.
— Откуда вам известно, что я думаю? — Его с трудом сдерживаемое раздражение было готово вот-вот прорваться. Он расхаживал по комнате, стараясь держаться от нее как можно дальше.
— Логан, я…
— Что вы пытаетесь со мной сделать? Мне там, на вершине, было совсем неплохо, пока не появились вы. Черт побери, нам обоим известно, что это неправда. — Он посмотрел на нее. — Тогда я пил слишком много… и сейчас хочу. Иногда. Как сегодня, Я хотел…
— Но не сделали этого. — Рэчел встала. — И посмотрите, какое чудо вы совершили, потому что вам не мешала выпивка. Вы спасли Кэролайн и ее ребенка.
Он поднял длинные ресницы и бросил на нее взгляд, от которого кровь Рэчел побежала быстрее.
— Это не единственная моя слабость.
Она сделала шаг в его сторону. Потом еще один.
— По-моему, это наша общая слабость — то, что вы имеете в виду. — Его кожа была горячей в том месте, где она до нее дотронулась. — И я совсем не уверена, что это слабость, а не сила.
В следующее мгновение Рэчел оказалась в его объятиях.
Они слились в жадном поцелуе. Его губы продвинулись вдоль ее щеки и, царапая кожу, нашли мягкую ямку ниже уха. Его голос отдался дрожью во всем ее теле.
— Я вас очень хочу. Всегда хотел.
Она поняла. О, как она его понимала! Она сама чувствовала то же самое. Он подхватил ее на руки, и Рэчел удовлетворенно вздохнула. Комната была маленькой, кровать стояла совсем рядом, и он в два шага покрыл это расстояние. Веревочная сетка застонала, когда он вместе с ней опустился на матрас.
Мгновение они просто лежали рядом, обнявшись, пожирая глазами друг друга.
Потом он поднял руку и отвел с ее щеки прядку золотистых волос. Какие большие руки, подумала Рэчел. Сильные и мозолистые и способные на такое нежное прикосновение. Способные принять ребенка у роженицы.
Теперь он поглаживал ее шею под подбородком, и сквозь окутавшее ее чувственное марево вдруг прорвалось ощущение реальности: она не будет знать радости вынашивать его ребенка. Ему никогда не доведется его принять.
Со временем она вернется в свой мир. И никогда больше его не увидит, никогда не ощутит его прикосновения.
Рэчел повернула голову, схватила его сильное запястье и приникла поцелуем к его ладони.
— Любите меня, — прошептала она, умоляюще глядя на него, и повторила: — Любите меня, любите.
Мольба была излишней. Он просто не мог ее не любить. Логан сглотнул, борясь с первобытным желанием сорвать с нее и себя одежду и взять ее; погрузиться в ее мягкую плоть и позволить забвению окутать его своим покрывалом.
Он заставил себя не торопиться. Нежный поцелуй, поглаживание легкое, как перышко. Дрожащими руками он ощущал нежность и прозрачность ее кожи.
Из выреза простого платья чуть выступали холмики грудей, обрамленные кружевом сорочки. Логан опустил голову, пробуя их теплоту своими губами, и она сразу выгнулась, прижимаясь к нему. Ее пальцы зарылись в его волосы, обхватив голову и притягивая ее к себе. От волос пахло вереском и розами и чистым запахом леса. Всем тем, что он так любил. Он потерся носом о ее кожу, вдыхая ее аромат.
Его язык углубился в ложбинку между грудей, и она издала стон, казалось вырвавшийся из самых глубин души:
— О, Логан, пожалуйста, пожалуйста! Ее завораживающая, словно пение сирен, мольба сломила его решимость. Он охватил ее руками, и его губы нашли ее губы, сливаясь с ними в одно целое. Ее рот приоткрылся, давая Логану возможность распробовать его дразняще-ускользающий вкус. Во все более глубоком поцелуе его язык проникал во все самые тайные, самые сладкие уголки, сплетаясь с ее языком.
И все время их тела извивались, прижимаясь ближе друг к другу, их искавшие близости ноги запутывались в нижних юбках. Даже через несколько слоев ткани Рэчел ощущала его требовательную плоть.