Он закатал ей чулки. Рэчел затаила дыхание.
— Вам больно? — Его глаза снова обратились к ней, сейчас темно-зеленые, как листва остролиста.
— Нет. — Конечно, она ощущала боль. Теперь, когда первый испуг прошел, она начинала чувствовать обожженные места. Но горло у нее перехватило вовсе не от этого.
Он опустил глаза к ее ногам, и Рэчел не могла оторвать взгляд от длинных ресниц. Она ожидала, что его прикосновение будет грубым, но ошиблась, и когда он поднялся, упершись руками в колени, она с удивлением ощутила разочарование.
— А это зачем? — Повернувшись, чтобы не упускать его из виду, Рэчел увидела, что он достал из мешочка несколько сухих листьев и растер их в небольшой глиняной миске, потом добавил немного серовато-белой мази и перемешал все кончиком пальца. — Что это? — Когда он снова опустился перед ней на колени, Рэчел отпрянула.
— Просто немного медвежьего жира. — Он приподнял ее ногу.
— А что вы туда намешали?
— Кое-что от ожогов. — Зеленые глаза как будто пронизывали ее насквозь. — Не бойтесь, это не больно.
Кончиками пальцев он начал втирать смесь ей в ногу, стараясь не пропустить ни одного обожженного места. Рэчел затруднилась бы сказать, становится ей легче или нет, — до того она была зачарована круговыми движениями его длинных пальцев, темных от загара и казавшихся еще темнее на фоне ее бледной кожи.
Рэчел ожидала, что, покончив с этим, он поднимется, но он только присел на пятки, опустив ладони между бедер и продолжая глядеть на ее обнаженные ноги. Потом он поднял глаза. Их взгляды встретились, и время словно застыло. Они оба будто впали в транс.
Это была глупая мысль, потому что в следующее мгновение он подхватил миску и вскочил на ноги.
— Впредь постарайтесь не загораться. — Он остановился, чтобы поставить миску обратно на полку. — Если надеть что-то не такое пышное, это должно помочь.
— Сам король не считал мое платье неподходящим! — Как смеет этот… этот человек высмеивать ее одеяние, когда сам заворачивается в шкуры животных или вообще ходит почти голым!
— Король, вот как.
Рэчел не могла бы сказать, было ли слышавшееся в его словах презрение вызвано неприязнью к царствующей особе или тем, что он не верил ей. Как бы то ни было, он просто покачал головой и кликнул собаку:
— Поднимайся, ленивый ублюдок.
Собака, похоже, вовсе не торопилась подчиниться приказанию. Она зевнула, потягиваясь, встряхнулась и неспешно двинулась к выходу. Мужчина натянул куртку и взял ружье.
— В горшке должно еще что-то остаться. — Он оглянулся через плечо. — Если вы уверены, что справитесь сами.
Рэчел обернулась к нему, высоко держа голову и стараясь принять самую изящную и исполненную достоинства позу… насколько позволял ее истерзанный вид.
— Я вполне могу управиться.
Он наклонил голову, отчего его темные волосы упали на лицо:
— Я ненадолго. В углу есть шкуры, из которых вы можете устроить себе постель. — Он повернулся и вместе с собакой вышел.
Ей было больно передвигаться, но у нее не было выбора. Стараясь держаться подальше от огня, Рэчел выскребла остатки еды из чугунка в миску. Варево подгорело и было комковатым. Она порадовалась, мужчина ушел, — он не увидит, до чего низко она опустилась. Но такой голодной она еще никогда не бывала, а еда оказалась не настолько уж плохой.
Наполнив желудок, она могла думать только о том, чтобы прилечь отдохнуть. Но она боялась, что он рассердится, если, вернувшись, обнаружит ее в своей постели. Она глянула на постель из шкур, выглядевшую очень привлекательно даже на земляном полу хижины, потом перевела взгляд на кучу в углу.
Стиснув зубы, она сделала нерешительный шаг в сторону кучи, бормоча:
— Почему бы ему не сделать еще одну постель? В конце концов, это его дом. — Она приподняла одну шкуру и стала ее презрительно разглядывать. — И он привык на этом спать? Не понимаю, с какой стати мне…
От порыва сквозняка по ее коже поползли мурашки. Она повернулась взглянуть, закрыл ли он дверь, готовая высказать ему все, что думает.
Вместо этого в хижине все зазвенело от ее оглушительного визга.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Изо всех эмоций страх более всего мешает разумно мыслить.
Понимание пришло к ней внезапно, как удар молнии: почему она еще не вернулась в свою собственную жизнь и что она должна делать. Ее послали сюда не просто для того, чтобы она помешала ему прыгнуть с утеса. Она была послана спасти его от раскрашенного язычника, который стоял в дверном проеме.
Но как?
От вдруг пришедшего прозрения она лишилась дара речи и замерла, не в силах отвести взгляд от дикаря. Ее сердце отчаянно колотилось, и ей никак не удавалось проглотить комок в горле. Особенно когда он сделал шаг в ее сторону, а потом еще один.
Взгляд Рэчел метнулся по хижине в поисках какого-нибудь оружия. Он держал ружье на сгибе руки, точно так же, как и тот, другой. Кроме того, на его поясе висели нож и топорик. Ей с ним нипочем не справиться. И что еще важнее, Рэчел боялась, что человек, которого она должна была спасти, не сумеет справиться с дикарем.
Дикарь подошел еще ближе. Отблески света от очага плясали на его медной коже, отражаясь в зловещей темноте глаз. Он что-то неразборчиво говорил резким гортанным голосом и был уже совсем рядом. Дикарь протянул руку, чтобы тронуть отколовшуюся прядь волос на голове Рэчел, и в этот самый момент на пороге появился ее хозяин — заблудшая Душа, чью жизнь она должна была спасти.
Рэчел бросилась на дикаря, который от неожиданности попятился, выкрикивая:
— Бегите! Спасайтесь!
Она вцепилась в дикаря, колотя его босыми ногами, делая все, что могла, чтобы спасти жизнь другого человека.
Дикарь тоже что-то вопил. Что — она не могла понять, но ей это было безразлично. Она колотила, царапалась, и, может, даже расцарапала бы его до крови, но кто-то схватил ее сзади, и железная рука намертво обхватившая ее талию, оторвала ее от противника.
— Что вы делаете! — возмущенно крикнула она, извиваясь и стараясь вырваться. Неужели он не видит опасности? Он что, не только глуп, но еще и слеп?
— Это мне полагалось бы спросить об этом вас. — Свободной рукой он обхватил ее предплечья, прижав их к бокам, и приподнял ее, оторвав от пола. Она продолжала брыкаться. Он стиснул ее крепче, сжав ее грудь, и крикнул прямо в ухо: — Сейчас же перестаньте!
Дикарь стоял, глядя на них с непроницаемым выражением бронзового лица.
Пыл битвы вдруг оставил ее, и Рэчел обмякла. Он поставил ее на пол. Она старалась отдышаться, пытаясь не замечать, как грубая ткань рубахи трется об округлости ее груди.
Потом, к изумлению Рэчел, мужчина что-то сказал, чего она не поняла, а раскрашенный дикарь как будто понял. Он сжал губы и сложил руки на груди, глядя на нее поблескивающими, как черный янтарь, глазами.
— Это твоя женщина? — спросил он на ломаном английском, с трудом выговаривая слова.
— Нет. — Мужчина отпустил Рэчел, хотя и продолжал придерживать ее за плечи. — Это не моя женщина, но я за нее отвечаю.
— Вы за меня? — Она извернулась, стараясь глянуть ему в лицо. — Вы ничего не понимаете, это я за вас… — Он сжал пальцы на ее затянутых в шелк плечах, оборвав ее протест. Рэчел снова повернулась к дикарю и замолчала.
— Приветствую моего друга Быстрого Лиса в моем доме. Садись, и будем вести беседу.
Выражение лица дикаря смягчилось, хотя он все еще недоверчиво поглядывал на Рэчел. Мужчина это заметил, поэтому повернул ее и подтолкнул в сторону угла, прошептав на ухо:
— Посидите там. — Помолчав, он добавил: — Хоть раз сделайте так, как я сказал.