Вместо того чтобы вернуться в Секонд-Чэнс после короткого пребывания дома, как он планировал, Джейк задержался в Сент-Луисе. Он трудился в торговой фирме родителей и помогал ухаживать за умирающим отцом. Джейк уговаривал родителей переехать на Запад, где воздух, как считалось, гораздо лучше для таких больных, как отец. Однако те отказывались. Они появились на свет, познакомились, вырастили детей в Сент-Луисе. В Сент-Луисе они хотели и умереть. Дни тянулись и превращались в месяцы, отец Джейка медленно угасал. Говорить о переезде на Запад уже не приходилось…
Джейк поддерживал переписку с Мэттом. От него Джейк знал, что ранчо «Серкл-Эй» уже вне опасности и у Кэтрин дела идут в гору. Он был рад, что ее жизнь наладилась, однако до боли хотел оказаться рядом, объясниться, прикоснуться к ней. Мэтт никогда не упоминал, спрашивала ли Кэтрин о нем, а самому Джейку не хотелось об этом спрашивать. Иногда его охватывало отчаяние: ему казалось, что она совсем его забыла. Но ночью, когда он лежал в своей комнате и не мог заснуть, ему вспоминалось, как они любили друг друга, и он верил, что самой судьбой им предназначено быть вместе. Просто время, когда им суждено было соединиться, оказалось отодвинутым несколько дальше, чем он надеялся.
Быстро пронеслось лето, наступила осень. Нетерпение Джейка нарастало. Мэтт и Рут уже давно поженились, а он все еще оставался в Сент-Луисе.
Как-то теплым осенним днем в середине сентября Джейк работал у себя в магазине. Он услышал, как у входа остановилась повозка, и терпеливо ожидал за прилавком, когда войдет клиент.
— Никогда бы не подумал, что увижу великого Джейка Паркера работающим, как и все обычные люди.
— Мэтт! — Джейк улыбнулся и вышел из-за прилавка, чтобы поприветствовать друга. — И Рут тут! Вам пошло на пользу замужество.
Рут покраснела и улыбнулась. Она смотрела Джейку прямо в глаза, словно пыталась прочитать его мысли. Когда это разглядывание не прекратилось и через несколько минут, Джейк начал чувствовать себя неловко. Он повернулся к Мэтту и бросил на него вопрошающий взгляд.
— М-м-м… да-а, — Мэтт неуклюже затоптался на месте. — Джейк, а ты скоро собираешься вернуться в Секонд-Чэнс?
Джейк пристально посмотрел на Мэтта и Рут. Что-то тут было не так. Он чувствовал это.
— Зачем?
— Да-а… Мы просто так спросили, — выдавил из себя Мэтт. — И Кэтрин была бы очень рада тебя увидеть, я уверен в этом.
Джейк заметил, какой взгляд на Мэтта бросила Рут, и нахмурился.
— Что еще такое там происходит? Опять кто-то не дает ей спокойно жить?
— Нет-нет, ничего такого. Просто ты ведь говорил мне, что приедешь, когда Кэтрин сможет немного остыть. Разве ты передумал?
— Конечно, нет. — От Джейка не скрылось выражение облегчения, промелькнувшее на лице Рут, когда он произнес эти слова. — Но отцу моему лучше не становится, и у меня здесь много работы. Сказать вам честно, мне здорово хочется увидеть ее. Может быть, я возьму отпуск на выходные и съезжу туда. Возможно, нам удастся все наладить.
Мэтт и Рут просто засияли, глядя на него, а Джейк ощутил какую-то странную неловкость.
— Вот-вот, так будет лучше всего. — Мэтт от души хлопнул Джейка по плечу.
— А там все в порядке? — снова спросил Джейк.
Рут и Мэтт снова переглянулись, и Рут еле заметно отрицательно покачала головой.
— Да, напарник, — сказал Мэтт. — Ничего такого не случилось. Не волнуйся.
Джейк закрыл магазин и пригласил Рут и Мэтта зайти к родителям. Они могли побыть вместе совсем немного, потому что через два часа у них отходил поезд на Чикаго. После прощальной встречи с Пинкертоном молодожены собирались провести в Чикаго две недели своего медового месяца, а потом Рут надо было вернуться в Секонд-Чэнс и в сентябре открыть школу к началу занятий.
У парома Джейк пожал руку другу и обнял Рут:
— Отдыхайте на всю катушку.
— Непременно. — Рут улыбнулась и положила ладонь ему на руку. — Значит, вы поедете в Секонд-Чэнс?
— Думаю, что в ближайшие выходные. -
Джейк накрыл ладонь Рут своей и сжал ее.
Когда паром уже плыл через полноводную Миссисипи, Джейк услышал, как его окликают по имени. Он повернулся и увидел, что к нему спешит человек, служивший у родителей.
— Мистер Джейк, идите быстрее! Ваш отец…
Время шло, и беременность Кэтрин стала очевидной для всех. Работники на ранчо старались не показывать, что замечают, в каком она состоянии, но не позволяли Кэтрин поднимать что-либо тяжелое или слишком долго оставаться на улице. Приближалась зима, работы стало меньше, и Кэтрин уже не требовалось кого-то нанимать дополнительно. Она назначила Джо новым управляющим, и он показал, что отлично подходит на эту роль.
Жители городка продолжали держаться вежливо; правда, преувеличенное дружелюбие исчезало по мере роста размеров ее живота. Кэтрин все время находилась на ранчо, а в город посылала кого-нибудь другого, чтобы избежать любопытных взглядов и перешептываний. Ей достаточно было общества Мэри и четы Уордов, иного и не требовалось. Или это она так говорила сама себе.
Как-то однажды вечером Мэри собралась отправиться домой и перед уходом задержалась в дверях конторы Кэтрин. Кэтрин оторвала глаза от книги и улыбнулась ей.
— Уже уходишь?
— Через минуту. Девочка, я тут все время думаю.
Кэтрин издала сдавленный стон. Она давно ожидала этой лекции своей экономки, но пожилая женщина на удивление долго хранила молчание. И вот сейчас ей надо собрать все свое терпение,
— Растить ребенка не так-то просто, ты знаешь это?
— Уверена, что совсем не просто.
— Особенно для одинокой женщины.
— Я не буду одинока. У меня есть ты и работники. — Кэтрин улыбнулась. — Не говоря уже о Рут и Мэтте.
— Это совсем не то. У ребенка должны быть мать и отец.
— Я справлюсь.
Мэри вошла в контору и опустила свое грузное тело в кресло.
— Жители Секонд-Чэнса не знают, что и думать…
— Моя жизнь их не касается. — Голос Кэтрин был тихим, но полным гнева.
— Тебя это, может, и не беспокоит, но подумай о ребенке. Ведь всем известно, что у тебя нет мужа. Малышу навесят ярлык незаконнорожденного, как только он появится в городе.
Кэтрин молчала. Сколько ночей она провела в раздумьях о том, как быть с этой бедой. Ответа она так и не нашла.
— Что же, по-твоему, я должна сделать? — спросила Кэтрин.
— Продать ранчо.
Кэтрин охнула, но Мэри жестом заставила ее замолчать:
— Подожди, послушай меня. Если ты отправишься дальше на Запад, то там сможешь назваться вдовой. А ничего иного никому и не будет известно. Ты можешь начать все заново. И тебе необходимо подумать о ребенке.
Кэтрин не ответила. Мысль о том, чтобы продать ранчо «Серкл-Эй», отозвалась в ней глубокой внутренней болью. Но… возможно, Мэри права. Нужно ли заставлять ребенка нести на себе позорное клеймо своего незаконного рождения? Кэтрин прижала пальцы к вискам, явственно ощущая, как на плечи ей лег груз еще одного нелегкого решения.
— Я не хотела тебя расстраивать, девочка, — сказала Мэри ласково, и на этот раз даже тихо. — Мне кажется, тебе надо над этим уж во всяком случае подумать.
Кэтрин подняла глаза на широкое и заботливое лицо своей экономки и улыбнулась.
— Я знаю, что ты хочешь помочь, Мэри. Я подумаю над тем, что ты сказала.
— Только выбрось из головы, что ты сможешь уехать отсюда без меня. — Мэри вернулась к своей грубовато-добродушной манере разговаривать, хотя Кэтрин и заметила, как красноречиво блеснули глаза экономки. — Я собираюсь заботиться о твоем ребенке, и не вздумай со мной на этот счет пререкаться.
Кэтрин кивнула, но так и не смогла ничего сказать. Любовь и преданность пожилой женщины растрогали ее сердце.
Мэри ушла, а Кэтрин все еще оставалась в конторе и засиделась там до глубокой ночи. Чем больше она размышляла над словами Мэри, тем больше находила в них здравого смысла. Она в долгу перед своим ребенком, и это сейчас главное. Да, продажа ранчо перевернет всю ее жизнь. Но ей необходимо подумать о ребенке. Когда-то, не так давно, ранчо «Серкл-Эй» значило для нее все. Она в конце концов обрела свой дом, который ей всегда так хотелось иметь, и она представить не могла, что когда-то вздумает продать это ранчо. Но теперь она знала, что дом ее будет там, где будет жить ее ребенок. Дом ведь это не просто какое-то место, дом — нечто, живущее в твоей душе.