Вспыхиваю от того, что стала невольным свидетелем, как глупо было считать это место только моим.
Парень прижимает к себе девушку так тесно, что та стонет и еще сильнее льнет к нему. Они оба часто дышат и поглощены только друг другом.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но едва слышный шепот, скорее вздох, останавливает меня. Парализует.
— Пит…
Девушка отстраняется от своего мужчины и смотрит прямо на меня.
Улыбается.
Ребекка.
========== 20 ==========
Не бечено…
POV Пит
Вернон идет впереди, а я, не мигая, смотрю ему в спину. Сердце бьется урывками, плавится, словно подожженное, но я продолжаю идти, как баран за закланье.
«Нужно остановиться! Бросить все! Сбежать!», – мысли взрываются в голове, ослепляя.
Сглатываю, оглядываюсь по сторонам: кругом миротворцы, безгласые, гости президента Сноу – мне не выбраться отсюда. Но, даже если и удастся, что будет с Китнисс?
– Я скучал по тебе, – не оборачиваясь, бросает мой мучитель. – Ты такой сладкий!
Тошнота подкатывает к горлу, и я сжимаю кулаки, стараюсь сделать себе больно – все, что угодно, лишь бы отвлечься, только бы не думать о том, что меня ждет.
Мел встречает нас в одном из интимных закутков – во дворце много таких, крохотные комнатки, словно специально созданные для того, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Замираю, все тело каменеет, и лишь взгляд лихорадочно мечется с одного капитолийца на другого. Оба разряжены и улыбаются. Предвкушают мою пытку.
Чувствую, как постыдные слезинки скапливаются в глазах, а губы начинают дрожать. Еще раз? Еще, еще, еще… На мне все еще цветут синяки от прошлых наших «свиданий» – немое напоминание о позоре и пережитой боли.
Вернон толкает меня к стене, пальцами сдавливает шею, словно удавкой, и шепчет в самое ухо.
– Я уже несколько дней никого не трахал, хранил себя для тебя.
Градинка скатывается по моей щеке, оставляя влажный след. Мел ржет вместе с Верноном – оба наслаждаются моим безволием.
«Они сломали меня…»
Капитолиец давит на плечи, но я еще упираюсь – недолго и слабо, а потом приклоняюсь. Закрывают глаза, будто если не буду ничего видеть, то и происходить весь этот ужас будет не со мной.
«Китнисс», – ее имя короткой вспышкой пробивается в сознание, но что может быть хуже, чем думать о ней, когда меня будут…
Насильники дергают за волосы, трепят по щекам и смеются, смеются, смеются – до конца своих дней я буду слышать в кошмарах их голоса!
Вернон первым расстегивает штаны, и я отворачиваюсь – скорее инстинктивно, чем усилием воли. Мое лицо поворачивают, заставляют смотреть на член капитолийца. Меня мутит от брезгливости.
«Они сломали меня?»
Словно что-то щелкает в голове, и я начинаю отбиваться. Вырываюсь из рук Мела, толкаю его от себя и бросаюсь к дверям. Он теряется всего на мгновение и торопится за мной. Хватает за плечо, дергает назад. Мы сцепляемся и рычим, капитолиец не только выглядит большим и крепким, он и на деле довольно силен – моя голова раскалывается от ударов, которые он наносит, но я еще держусь.
А потом дверь позади распахивается, заставляя всех троих обернуться.
На пороге стоит Ребекка и смотрит на нас, сохраняя непроницаемое выражение лица. Ее взгляд скользит по мне и Мелу, схвативших друг друга за одежду, потом по Вернону, который даже не прикрывается – так со спущенными до колен штанами и стоит, уперев руки в бока.
А потом она смотрит только на меня. Вероятно, я выгляжу совсем уж жалко – Ребекка смягчается, даже сочувственно поджимает губы.
– Отпустите его, – негромко произносит она.
Мел хмыкает и отказывается, Вернон, наконец, начав одеваться, тыкает в ее сторону пальцем:
– Не лезь не в свое дело, – рявкает он.
Ребекка смиряет его взглядом.
– Я забираю Мелларка.
– Хрена с два!
Он приближается к внучке Сноу и нависает над ней, мужчина почти на две головы выше, однако, Ребекку это не слишком беспокоит – уверенная в защите президента, она не боится расправы.
– Ты – жалок, – она усмехается, а у ее противника от злости сводит челюсть. – Хотел поиметь его бесплатно? Сегодня ночью он со мной, так что вы сейчас же его отпустите.
Мужчины переглядываются, мнутся, но Вернон все-таки кивает товарищу, и Мел выпускает меня из своих клещей. Тут же отступаю к самой стене, утыкаюсь глазами в пол.
Вздрагиваю, когда Ребекка прикасается ко мне – ласково берет мою ладонь в свою.
– Пойдем, – шепчет она, увлекая меня за собой.
И я снова иду, позволяю вести себя в неизвестность. Ноги ватные, меня даже чуть шатает – я почти не верил, что мне удастся спастись. Стоило бы поблагодарить Ребекку, но отчего-то первой с языка слетает не та мысль:
– Ты действительно купила меня на сегодня?
Ребекка останавливается, оборачивается ко мне и так долго вглядывается в мое лицо, что мне даже становится неловко.
– Вообще-то нет, – признается она. – Я видела, как тебя увели, а потому пошла следом. Пришлось рискнуть и соврать, – Ребекка подмигивает мне, – я могла и прогореть, если бы у них оказался на руках твой контракт.
– Спасибо, – выдавливаю из себя.
Голова идет кругом, я растерян и подавлен. А Ребекка снова тянет меня за собой.
– Пойдем, я знаю тихое местечко.
Не смотрю вокруг, просто позволяю внучке Сноу показывать путь, наши ладони все еще вместе, и отчего-то это меня успокаивает, придает сил.
Она выбирает уютный цветник возле окна – за стеклом город, красивый в своем ночном блеске, но жестокий – сердца людей чернее неба, раскинувшегося над их головами. Мы стоим плечо к плечу, и какая-то невидимая связь зарождается между нами: Ребекка знает о том, что меня насиловали. Она знает, но все еще рядом, все еще держит меня за руку. Сможет ли Китнисс сделать тоже самое? Сумеет ли понять, что я… не смог защитить себя.
– Я могла бы поговорить с президентом, – произносит Ребекка, – чтобы тебя больше не отдавали им.
– Ты, правда, это можешь? – вспыхиваю я.
Она кивает.
– В обмен я тоже хочу кое-что…
Наверное, я мог бы согласиться сейчас на что угодно, только бы никогда впредь не встретиться ни с Верноном, ни с Мелом.
– Что ты хочешь?
– Тебя, – улыбается Ребекка.
Я не понимаю ее, она и так покупает мое тело, и так использует его, когда хочет.
– Но…
Она не дает договорить, прикладывает палец к моим губам.
– Я хочу, чтобы ты обращался со мной, как с ней… Не по принуждению, не потому, что у тебя нет выбора, Пит, а потому что ты любишь меня.
– Ребекка!
Магия момента, когда я почувствовал родство наших душ, рассыпается по кускам. Я не знаю, что ответить.
«Как с ней…»
О чем говорит внучка Сноу? «Как с Китнисс» у меня не будет ни с кем и никогда. Я не могу приказать своему телу не наслаждаться близостью с Ребеккой, но мне не надо приказывать душе любить или не любить Китнисс – она часть меня, она в моей крови.
– Что ты такое говоришь? – надеюсь, что неправильно ее понял, но она не дает мне шанса.
– Я говорю, что чувствую, Пит, – Ребекка обхватывает руками мое лицо. Мотаю головой, но она не отпускает.
– Целуй меня, как бы целовал ее! Ласкай, словно это ее тело извивается под тобой! Пит, пожалуйста…
Не понимаю ее, не понимаю себя. Мир сходит с ума!
– Зачем тебе это нужно?
– Ты нужен мне, – жалобно шепчет Ребекка, – и я не могу даже думать о том, как ты возвращаешься к ней. Как целуешь ее, как трогаешь… Пит, будь со мной…
Тяжело вздыхаю, отстраняюсь.
– Ты просишь о невозможном, – стараюсь объяснить ей, но она и не слушает, злится.
– Действительно? Может, я так много прошу в обмен на твою свободу от этих парней?
Мы впяливаемся друг на друга, и каждый стоит на своем. Одной мысли о возвращении к Вернону и Мелу хватает, чтобы меня затошнило, но то, о чем просит Ребекка…