Стей-си облизывает губы, и я очарован движением ее розового язычка у нее во рту.
— Ну что ж… Я не знаю, могу ли я вдаваться в подробности по этому поводу. Мне немного не удобно. — Она прижимает тыльную сторону ладони к своей раскрасневшейся щеке. — Я надеюсь, что все в порядке.
— Конечно. — Я разочарован, но понимаю. Стей-си не готова говорить со мной о спаривании, несмотря на то, что мы спаривались недавно. Мне грустно. Она все еще думает обо мне как о незнакомце. Я должен покончить с этим. — Значит, мы вместе обустроили пещеру?
Она качает головой, и веселье возвращается на ее лицо.
— О, не сразу. Я была в ужасе от того, что происходило. Я заставила тебя ждать.
— Ты это сделала? — Я удивлен.
Стей-си торжественно кивает.
— Целый день.
Я поражен. День?
Она смеется, от удовольствия ее глаза искрятся.
— Верно. Я продержалась недолго. Это было… неизбежно, я думаю. Хотя мне это казалось очень правильным. Я никогда не сомневалась ни в одном моменте. Ты отвел меня в сторонку и поговорил со мной, просто поговорил, как будто у нас было все время в мире, и я подумала, что ты самый милый синекожий рогатый инопланетянин, которого я когда-либо встречала. Поэтому я набросилась на тебя.
Именно это я хочу запомнить больше, чем первоначальное ощущение резонанса. Я хочу знать, каково это было — видеть огонь в глазах Стей-си, когда она смотрела на меня. Я хочу знать, каково было прикоснуться к ней в тот первый раз.
Она пожимает плечами и продолжает:
— После этого момента мы были практически неразлучны. Я уверена, что отчасти это из-за резонанса, но… — она разводит руками. — Мы просто очень хорошо поладили. Ты был таким забавным, милым и заботливым, и мне нравилось быть с тобой. Я не думаю, что мы расставались с тех пор, как нашли отклик, за исключением нескольких длительных походов на охоту, в которые тебе пришлось отправиться. — Ее нижняя губа дрожит. — Я думаю, именно поэтому я так тяжело восприняла твою… травму. Я потеряла свою вторую половинку и лучшего друга одновременно.
Я перевариваю ее слова. Ей все еще кажется, что она потеряла меня. Потребуется нечто большее, чем просто разговор, чтобы убедить ее в том, что я тот же самый человек.
— Я верну свои воспоминания, — клянусь я ей. — Просто дай мне время.
Она кивает.
— Это просто тяжело.
— Я пытаюсь.
Выражение ее лица смягчается, и она протягивает руку, чтобы коснуться моей покрытой костяной пылью руки.
— Я знаю. Я тоже пытаюсь. Но я собираюсь стараться еще больше. Я обещаю.
Глава 7
СТЕЙСИ
Мы спим порознь по моему предложению. Я не готова иметь «партнера по постели», не тогда, когда у меня все перепутано внутри. Я хочу вернуться туда, где мы были, но я также не хочу снова ввязываться во все это и причинять боль нам обоим. Я знаю, что мой отказ от него после секса на днях причинил боль, поэтому я веду себя более осторожно — с ним и с самой собой.
Если моя просьба и беспокоит его, он никак этого не показывает. Он обнимает Пейси, прежде чем я укладываю его спать, и коротко улыбается мне, прежде чем я удаляюсь в заднюю комнату пещеры. Он будет спать в передней комнате, чтобы охранять вход и наблюдать за огнем. В задней пещере все еще тепло, и она защищена от порывов ветра, проникающего сквозь края защитного экрана, и я легко засыпаю.
Когда я просыпаюсь, меня ждут три маленькие костяные тарелки.
Я прикасаюсь к первой, чувствуя тепло в животе при виде ее. Поверхность абсолютно гладкая и отполированная, настолько красивая, что можно подумать, что она сделана не из кости, а из слоновой кости. Каждая тарелка немного отличается по размеру, и я понимаю, что он, вероятно, потратил на это несколько часов, пока я спала. Это… мило.
Пашов и сейчас стоит у костра, подбрасывая в него маленькие кусочки. Он поднимает голову, когда я вхожу, на его лице довольное выражение.
— Ты проснулась. Хорошо. Мне нужно сходить в ближайшую пещеру охотников и забрать свежее мясо. Ты сможешь побыть здесь одна с Пей-си какое-то время?
— Конечно. — Я немного разочарована, что он бежит за дверь, как только я проснулась, но нам действительно нужна еда. Я сажаю Пейси к себе на колени и расстегиваю тунику, чтобы покормить его, чтобы занять себя.
Пашов мгновение наблюдает за нами, а затем расставляет свои длинные ноги, поднимаясь.
— Я поставил чай на огонь, — говорит он, указывая на треногу с подвесным мешком, установленную над огнем. — Скоро должен быть готов.
— Спасибо, — вежливо говорю я ему, хотя я не большой поклонник вкусов чая ша-кхай. Хотя с его стороны мило позаботиться об этом, и я выпью это только потому, что он приложил усилия. — И спасибо тебе за тарелки. Они прелестны.
Он смотрит на меня горящими глазами.
— Все, что ты пожелаешь, Стей-си, только попроси, и я принесу это тебе.
Выражение его лица такое напряженное, такое серьезное, что я чувствую, как все мое тело краснеет в ответ. Я бормочу слова благодарности и сосредотачиваюсь на кормлении своего ребенка, жалея, что веду себя так неуклюже. Он много раз видел мою грудь. Он много раз видел кормление нашего ребенка. Я не должна стесняться из-за этого.
Но, конечно, я думаю о той истории, которую рассказала ему вчера о нашем резонансе, и о сильной тоске на его лице все время, пока я говорила. Это заставляет меня остро осознавать его реакцию на меня, и даже обнажение крошечного кусочка кожи ощущается как тонкое поддразнивание. Что глупо — грудное вскармливание естественно, и в том, как он смотрит на меня, нет ничего сексуального. Это тоска. Он хочет, чтобы его приняли в семью.
И я сказала, что собираюсь стараться еще больше, и я это серьезно. Когда он уходит, я прижимаю Пейси к себе и смотрю на три маленькие тарелочки, которые Пашов, должно быть, часами строгал для меня. Забавно, что я говорила себе, что он уже не может заботиться о нас так, как раньше, а потом он берет и делает что-то такое маленькое и значимое, как это.
Тогда я могу сделать что-то подобное.
Еще до несчастного случая Пашову нравилась моя стряпня. Он никогда не питал особой любви к простому жареному мясу, но некоторые блюда, которые я готовила, ему нравились. Ему нравятся мои супы, маленькие пирожки, которые я готовлю из не-картофеля, и особенно ему нравятся маленькие острые пирожки с мясом, которые я готовлю, смешивая семена и измельченный не-картофель, чтобы получилось рассыпчатое тесто. Я собиралась приготовить ему что-нибудь из этого в день обвала, и при воспоминании об этом у меня в горле встает комок. Это время ушло, — напоминаю я себе. — Твоя вторая половинка жива и здорова и хочет восстановить с тобой связь. Позволь этому случиться.
Я должна.
Я даю Пейси закончить кормление. Когда он слезает с моих колен и ползет к корзинке с костями, я встаю и беру мешок с продуктами. Мать Пашова, Кемли, является нашим экспертом по растениям, и с тех пор, как произошел обвал, она лихорадочно собирала урожай, пытаясь восполнить то, что мы потеряли. В результате я знаю, что у нас есть изрядное количество трав для специй. Травы здесь, на Ледяной планете, отличаются от тех, что растут дома — некоторые похожи на сосновые иголки и сорваны с небольших кустов. Некоторые из них представляют собой лишайник, растущий на камнях, и есть несколько видов крепких, острых семян в кожаном мешочке. Я роюсь в припасах в пещере и нахожу пару сушеных кореньев, но не не-картофель. Я разочарована, потому что мне очень хочется испечь мясные пирожки для Пашова. Я хочу посмотреть, сможет ли еда освежить его память. Разве я не видела это однажды в фильме? Если что-то и может вернуть ему память, так это те пирожки.