– Сколько можно тебя ждать?
– Пока рак на горе свистнет, – сердито ответила я, выдерживая тяжелый взгляд.
– Чудесно, у нас как раз омары на ужин.
– Я на диете. Пусть Жюли принесет мне салат.
– Спустись и возьми.
– Предпочитаю сегодня ужинать в одиночестве.
– Обиделась? – сощурился Дитер.
– Да, – прямо заявила я. – И жду извинений.
– За то, что тебя целовал какой-то прощелыга?
– Не целовал, а цеплялся, как репей!
– Не заметил.
– Так закажи себе новые очки! – посоветовала я и отвернулась к портрету.
Лопатки тут же обожгло горячим взглядом. Кулон на груди тоже жег, и я понимала, что в Дитере сейчас бурлит магия.
– Не спустишься? – послышался его сдержанный голос.
Я упрямо мотнула головой. Не отвечая, генерал вышел из комнаты, нарочито сильно хлопнув дверью.
– Псих! – сказала я портрету.
Мэрион-двойник продолжала улыбаться.
Жюли принесла мне салат и куриные грудки с рисом. Я поблагодарила и задумчиво ела, глядя, как за окном облетают сливовые деревья. Теперь встреча с Оракулом казалась настоящим сном, я трогала узелки, чтобы убедиться в их реальности, и, поужинав, стала готовиться ко сну. Расплела волосы, переоделась в ночную сорочку.
– Вам постелить здесь, фрау? – спросила Жюли.
– Да, пожалуйста, – отозвалась я расстроенно и присела на краешек софы, подперев кулачком подбородок.
– Я знаю, как это бывает, – бросила Жюли как бы невзначай, взбивая перину. – Мы с Гансом тоже иногда ссоримся.
– И кто первым просит прощения? – угрюмо спросила я. – Ты или Ганс?
– В народе говорят, первым извиняется тот, кому дороги отношения, – хитро улыбнулась Жюли. – Мы извиняемся одновременно.
Я печально подумала, что Дитер не станет извиняться никогда. Он генерал, герцог Мейердорфский и фессалийское чудовище. А я? Студентка из России.
За дверью снова послышались чеканные шаги. Потом она распахнулась, бумкнув по стене ручкой. Жюли испуганно подпрыгнула и выронила подушку.
– Ах, ваше сиятельство…
– Ты свободна, Жюли, – резко сказал Дитер, из-под ресниц сверкнули золотые искры.
Девушка опустила голову и глянула на меня.
– Я велел оставить нас! – громче произнес генерал.
Горничная вжала голову в плечи. Но она не хотела бросать меня одну, эта смелая девочка. А мне не хотелось, чтобы у нее были неприятности с герцогом Мейердорфским. Поэтому вздохнула и тоже сказала:
– Иди, Жюли. Хорошей тебе ночи. Мы уж тут разберемся…
Девушка присела в реверансе и мышкой юркнула мимо генерала. Он перешагнул порог и встал, глядя на меня исподлобья. Шелковый халат, расшитый драконами, ощутимо пах вином.
– Снова за старое, ваше сиятельство? – выгнула я бровь.
– Пролил за ужином, – процедил Дитер.
– Скорее залил за воротник.
Я подошла к кровати и стала нарочито неторопливо поправлять одеяло и раскладывать подушки. Дитер молчал, высверливая между моими лопатками артезианскую скважину.
– Когда ты вернешься в нашу спальню? – наконец спросил он.
– После дождичка в четверг, – съехидничала я.
Скважина в моей спине превратилась в Кольскую сверхглубокую.
– Сегодня пятница, – могильным голосом напомнил Дитер.
– Значит, придется ждать еще неделю.
Он подошел ко мне, взял за плечо. Не сильно, но достаточно властно.
– Я. Хочу. Чтобы. Ты. Пошла. Со. Мной, – раздельно произнес генерал.
– Привыкли, что все ваши желания всегда исполняются? – съязвила я, поворачиваясь к нему.
Генерал возвышался надо мной, как разгневанный демон. Золотые огни вспыхивали и гасли, я смотрела без страха, но с саднящей под сердцем досадой.
– Я привык делить супружескую постель, – ответил Дитер.
– Ну так придется отвыкать.
Пальцы на моем плече сжались.
– Не заставляй меня, Мэрион!
– Иначе что?
Вместо ответа генерал вдруг подхватил меня на руки и перекинул через плечо. Я завизжала на все поместье, замолотила ладонями по его спине:
– Отпусти! Оставь меня! Как ты смеешь!
– Смею. Я твой муж, – напомнил Дитер и похлопал меня по мягкому месту, неприлично задранному кверху.
– Ты ревнивый осел!
– А ты упрямая ослица.
Сжав меня в объятиях, генерал пошел к выходу. Пол закачался перед глазами, узор завертелся, как в детском калейдоскопе.
– Индюк! – выкрикнула я.
– Курочка моя, – бесстрастно откликнулся Дитер, упрямо шагая по коридору мимо опешившей Жюли.
Интересно, о чем завтра будут шептаться слуги?
– Домашний тиран! – прохныкала я, понимая, что не удастся вырваться из железных объятий василиска, и покорилась судьбе.
– И это моя самая привлекательная черта, – отозвался Дитер и, захлопнув ногой дверь нашей супружеской спальни, словно мешок с тряпьем, свалил меня на кровать.