Тяжело дыша, я приподнялась на локтях, но сделать ничего не успела. Дитер плюхнулся рядом и навис надо мной, уперев руки в матрас.
– Ты – моя жена! – прошептал он. – В горе и в радости, помнишь?
– А ты – мой муж, – так же шепотом ответила я. – Но почему не слушаешь меня?
Он промолчал, оглаживая ладонью мою ногу. Ткань ночной сорочки терлась о кожу, рождая в теле неясную дрожь.
– Потому что слишком тебя люблю, – медленно проговорил Дитер. – И слишком боюсь потерять…
– Настолько сильно, что сам отталкиваешь меня? – Я заглянула в серые глаза.
В зрачках все еще кружились, вспыхивали и гасли золотые искры, и мой кулон наливался магией и гудел, приятно покалывая кожу крохотными электрическими импульсами.
– Я готов убить любого, кто прикоснется к тебе, – процедил Дитер.
Теперь его ладонь легла на мой живот и начала поглаживать круговыми движениями, мягко лаская и массируя. Я затрепетала от удовольствия. Ткань сорочки теперь натирала кожу и казалась слишком грубой. Ох, как хотелось сорвать ее! И, будто отзываясь на мои мысли, рука Дитера принялась задирать подол, поглаживая мои бедра.
– Наверное, ты права, – продолжил он. – И я действительно ревнивый осел. Прости меня, Мэрион.
Волна удовольствия омыла изнутри. Я обвила шею Дитера руками.
– Прощаю, – выдохнула в его полураскрытые губы. – И ты меня прости за глупые капризы. Я сильно тебя люблю.
Потом поцеловала его.
Дитер застонал и одним движением задрал подол моей сорочки. Я приподняла бедра, чтобы поскорее избавиться от мешающей одежды, и Дитер помог стянуть сорочку через голову, оставив меня обнаженной и открытой.
– Ты так прекрасна, моя роза, – срывающимся голосом проговорил он. – Каждый раз пью росу с твоих лепестков и не могу напиться…
Он переместился вниз, лаская губами мою шею, прихватывая груди и живот. Я застонала и запрокинула голову, растворяясь в его нежности. Кровь потекла быстрее, восприятие стало острее, и я раскрылась перед Дитером, как раскрывается цветок под первыми лучами солнца, озаряющими лепестки.
Теперь он тоже разделся донага и гладил меня меж бедер, до дрожи, до слабости в коленях. Я мяла его плечи, бессвязно шептала слова любви. Его запах будоражил, его ласки сводили с ума. Под моими ладонями скользили упругие мышцы, он был весь мой, а я – его. Дракон и роза, фессалийское чудовище и девушка ниоткуда.
– Хочу тебя, – признался он, прижимаясь все теснее. – Я так тебя…
– Да, Дитер, – простонала я. – Да…
Он приподнял мои бедра, раскрыв меня, как раковину. Было жарко, было хорошо, и я сама подалась навстречу, довольно ощущая, как упругая плоть заполняет изнутри. Дитер начал двигаться, сначала размеренно и мягко, потом все больше наращивая темп. Я взяла его в тиски своих ног и рук, подхватила ритм, вжимаясь в Дитера, растворяясь в нем, становясь с ним одним целым. Еще… не останавливайся…
– Еще! – стонала я, кусая губы, целуя мужа, когда он наклонялся ко мне. – Сильнее! Ох, Дитер!
Воздух вокруг нас наэлектризовался, перед сомкнутыми веками вспыхивали золотые искры, и магия клубилась во мне, набухая, как мыльный пузырь, состоящий из неги и света. Вот сейчас… вот!
Я напряглась, балансируя на грани оргазма. Потом пузырь лопнул.
Меня окатило пьянящей волной. Я задвигалась быстрее, закричала, почти теряя сознание от сладости и восторга, но в последнем порыве прижав Дитера к себе. И сквозь туманную пелену чувствовала, как он пульсирует внутри меня, сотрясаясь и отдавая семя. И это было не сравнимо ни с чем, что я чувствовала ранее. Мне этого так не хватало…
Ночь тянулась патокой, в окне добродушно улыбалась луна, облетали лепестки цветов, а мои тревоги и печали облетали с души. Мы пили эту ночь без остатка, становясь одним целым, потом я уснула на плече Дитера.
Мой сон был спокоен и глубок. Только под утро явился тревожный образ Оракула. Она бормотала под нос непонятные заклинания и сухими пальцами перебирала узелки.
– Черное Зеркало, – едва разобрала я. – Черное Зеркало…
Узелки шелестели и терлись друг о друга, как панцири жуков.
Я неохотно открыла глаза. Меня немного мутило, робкие солнечные лучи проникали сквозь тонкие шторы.
Дитера рядом не было.
Поднявшись рывком на подушках, подтянула одеяло к подбородку и осторожно позвала:
– Дитер?
Никто не отозвался. Тишина пугала, сердце сдавливало тревогой.
– Дитер? – повторила я.
Дверь распахнулась, и на пороге появился мой муж: растрепанный и радостный. Он держал поднос с двумя чашками чая и ароматными булочками. Закрыв дверь ногой, Дитер бодро произнес: