«Моя дорогая, любимая Мэрион! — начиналось письмо. — Я хорошо подумал и принял решение. Я генерал фессалийской армии и останусь им, поэтому сегодня же на рассвете приказал оседлать виверн, и, когда ты прочтешь это письмо, я и Ганс уже будем в Альтарской столице. Нет розы без шипов, а любви без разлук, поэтому прости, что дал ложную надежду, но подвергать тебя опасности не хочу. Прости, что уехал так рано, не разбудив тебя, расставание слишком тяжело для нас обоих. Я поцеловал тебя в щеку… да-да, как раз туда, возле ушка, где ты когда-то отрезала локон, чтобы получить у монахов-отшельников зелье Гиш. Я остаюсь с тобой навеки душой, а ты приходи ко мне во сне, ладно? Жди, и я обязательно вернусь. Твой сердцем и душой, вечный солдат Фессалии, Дитер».
Письмо выскользнуло из рук и закружилось, падая на простыню. Я подскочила с кровати, но едва не упала от головокружения, ухватилась за подголовник и слабо позвала:
— Жюли… Жюли!
Сначала было тихо, потом за дверь застучали дробные шаги, и в комнату заглянула не Жюли, а Гретхен.
— Простите, фрау! — испуганно проговорила она. — Она не может подойти, ее муж, Ганс, утром без предупреждения отбыл вместе с герцогом в неизвестном направлении.
— И Ганс! — в отчаянии проговорила я и закрыла лицо руками. — Что же вы наделали… что же…
Я глубоко вздохнула, утерла выступившие слезы и отчеканила:
— Прикажи конюхам седлать виверн, Гретхен.
Девушка помялась у порога и мотнула головой.
— Виверн нет, — осторожно ответила она. — Его Сиятельство и герр адъютант уехали на них верхом.
— Тогда пусть оседлают коней! — закричала я, и откинула косу за спину. Она хлестнула меня по лопаткам, точно подстегнула в спину. — Скорей, Гретхен! Скорей!
— Вы хотите догнать Его Сиятельство? — всплеснула руками служанка. — Но это невозможно! Виверны слишком быстро летят, а господа слишком рано отбыли, не сказав никому и слова, даже слугам!
— Знаю, — отчеканила я. — Поеду в поместье к Ю Шэн-Ли. Мне, как и Дитеру, есть, что с ним обсудить.
4. Умник и Забияка
На улице было свежо, в карете — душно, на душе — тоскливо.
Я комкала в руках платок с инициалами Д.М., от него все еще пахло духами Дитера: крепкими, с табачными нотками. Я подгоняла кучера, умоляя ехать быстрее. Только бы успеть! Только бы Ю Шэн-Ли не умчался вместе с Дитером! Тогда я останусь совсем одна, в опустевшем поместье, и мне останется только ждать, ждать, ждать… Бог, знает сколько времени! Я не смогу вынести этого постоянного ожидания и одиночества! Я не за это сражалась с фессалийскими монархами, и не собираюсь сдаваться!
Пагода Ю Шэн-Ли заметна издалека. Покатые крыши с золочеными коньками выныривали из облетающей пены садов, на воротах — красно-белый дракон. Посматривал на меня мудрым сапфировым глазом и усмехался в длинные усы, словно спрашивал:
«И что ты собираешься делать, пичужка?»
— Сама не знаю, — пробормотала я и вошла в калитку. Лакей-альтарец смотрел на меня вопросительно и немного с недоверием. Наверное, я выглядела слишком воинственно для женщины: растрепанные волосы, собранные в простой хвост на затылке, шерстяное платье для конных прогулок, минимум украшений, максимум напора.
— Дома ли господин? — спросила я по-альтарски.
Лакей поклонился, сложив ладони на груди.
— Дома, госпожа, — ответил он, не поднимая взгляда. — Но занят сейчас, он собирает вещи к отбытию.
— Так и знала! — с досадой воскликнула я. — Мне нужно его видеть!
— Что доложить господину? — снова поклонился альтарец.
— Что его хочет видеть одна фессалийская птица, — раздраженно ответила я. — Мэрион. Передай, что его хочет видеть Мэрион фон Мейердорф.
Лакей поклонился опять. Я прикрыла глаза, подумав, что больше не могу выносить этих поклонов и прочей этикетной мишуры. Но, взяв себя в руки, пошла по мощеной тропинке следом за альтарцем, ругаясь про себя, что лакей идет так медленно. Что ж, в Империи Солнца не терпели суеты.
«Наверное, поэтому их и захватили фессалийские драконы!» — хихикнул кто-то над ухом препротивным голосом. Кожу кольнуло на уровне кулона. Я схватилась за него и завертела головой, пытаясь понять, кто говорит? Рядом не было никого, только ветви шелестели под порывами ветра да мелкий дождик моросил и тихонько постукивал в навес.
Показалось… Выдохнув, вошла следом за лакеем.
Каждый дом — отражение хозяина.
Замок Мейрдорфского герцога и моего мужа был потемневшим от времени и случившегося там пожара, он хранил древнюю историю, местами мрачную, местами романтичную, и благодаря реставрационным работам расцветал на глазах, впуская все больше солнечного света и любви.