Мы оба ошиблись. Господи, как же мы оба жестоко ошиблись. Он думает, что слишком хорош для меня, но он ошибается. Как же он ошибается. Это я слишком хороша для него. Андрей думает, что любовь – это то, что можно продать и купить, что это часть бизнеса, но тут он не прав. Моя любовь не продается и не покупается. Я любила его искренне, и моя любовь исходила из сердца. Я хочу быть свободной. Я опять хочу быть свободной! От этой любви остались лишь слова, забвение и пустые обещания. А еще ненависть и пустота. Мне холодно. Мне холодно рядом с Андреем, и никто не сможет спасти меня от этого. Мой скороспелый брак – это не что иное, как потерянное время и искалеченная душа.
Дорогой дневник, здравствуй! Я еще никогда не общалась с тобой со слезами на глазах. Я рассказываю тебе о том, что накипело у меня внутри, и плачу. Мой стеклянный дом превратился для меня в настоящую крепость, мой некогда любимый муж – в жестокого врага, а моя счастливая семейная жизнь стала пыткой и страшным, кромешным адом. Дорогой дневник, Сочи – очень красивый город, и я имела счастье прогуляться по его чудесным, незабываемым аллеям, но наш дом расположен так далеко от цивилизации, что у меня нет возможности любоваться этим городом столько, сколько бы мне хотелось. Единственное, чем я могу любоваться каждый день, так это морем, на берегу которого стоит наш красивый стеклянный дом. Знаешь, когда я поселилась здесь, я сразу задала Андрею вопрос, почему наш дом так одинок и рядом с нами нет соседних домов, а это значит, что мы лишены хоть какого-нибудь общения. Андрей сказал мне тогда, что у меня есть он и материальное благополучие, а это значит, что мне не нужно ходить к соседке за солью и общаться с людьми, живущими рядом и следящими за нашей уединенной жизнью. Тогда меня вполне устроил этот ответ, потому что общество Андрея было для меня превыше всего. Этот мужчина заслонил от меня внешний мир своей мощной спиной, и я сознательно пошла на эту жертву. Только значительно позже я поняла, почему Андрей построил дом вдали от людей и обнес его высоким забором. У него есть одна странная особенность: он просто не любит людей, а проще говоря, он их ненавидит.
После того как Андрей ударил меня еще раз, я приняла окончательное решение с ним расстаться: покинуть стеклянный дом и уехать в Москву. Мне надоело терпеть рукоприкладство Андрея. Он мог ударить, накричать на меня без повода и по поводу, а может, и просто оттого, что я попала ему под горячую руку, просто потому, что я прошла мимо, а он решал какие-то неотложные дела по телефону, которые совсем не хотели решаться. Даже в самых страшных кошмарах я и представить не могла, какую тяжелую пытку, ласково называемую семейной жизнью, мне придется терпеть каждый день. В последнее время моя внутренняя, душевная боль стала нестерпимой, а ежедневные унижения невыносимыми. Я поняла, что жизнь с Андреем настолько искалечила мою душу, что я уже никогда не смогу доверять ни одному мужчине. Так вот, я поняла, что у меня всего одна жизнь, которую я не могу потратить на прихоти Андрея, и я приняла окончательное и бесповоротное решение: расстаться. Я не боюсь вернуться в Москву и посмотреть в глаза своим знакомым, которые будут расспрашивать меня о том, почему не сложилась моя семейная жизнь и я вернулась, как жалкая брошенная женщина. Люди почему-то всегда беспощадны именно к брошенным женщинам и за маской сострадания скрывают свое злорадство. Но я не боюсь ни косых взглядов, ни насмешек, ни каких-либо замечаний в мою сторону. Я уехала в Сочи как победительница, которая заполучила в свои сети самого роскошного мужчину на свете, а это значит, что и вернусь я тоже как победительница, которую этот роскошный мужчина больше не интересует и которая оставила данное чудо для другой заинтересовавшейся женщины. Дорогой дневник, вчера я сказала Андрею о своем решении, но то, что произошло дальше, мне страшно тебе описать. Я… Я и не думала, что ситуация примет такой оборот. Андрей жестоко меня избил и сказал, что мне никогда не выбраться из этого дома и что я должна просто его любить и гнать из головы подобные мысли. Я проплакала всю ночь и поняла, что Андрей далеко не тот человек, с которым можно решать подобные вопросы мирным и цивилизованным путем, что от таких разговоров он сразу теряет разум и что он может окончательно потерять над собой контроль и просто меня убить. А утром, сегодня утром, когда Андрей уехал на работу, я замазала свои синяки тональным кремом и решила бежать. Я не хочу больше прощать его за боль, которую он мне причиняет, потому что ее слишком много и с каждым днем она становится все нестерпимее. Я должна обязательно убежать и начать все заново. Я не хочу больше такой любви! Я сыта ею по горло! Я должна отыскать способ бежать. Теперь я уже ненавижу эту отравляющую страсть и не хочу больше чувствовать огонь, который уже давно сгорел и превратился в пепел.
Дорогой дневник, я уже очень долгое время не могу решиться на побег, потому что чем больше проходит времени, тем все яснее я понимаю, что это невозможно. Дом огорожен высоким забором, выйти из него можно только минуя охрану, а Андрей строго-настрого запретил охране выпускать меня за территорию. Перелезть через забор невозможно. Он слишком высок и напичкан камерами видеонаблюдения, как грибами. Единственная возможность бежать – это уплыть в море. Но и этот вариант не самый удачный. На берегу в небольшом домике тоже сидит охранник, который тщательно следит за каждым моим шагом, когда я гуляю по берегу. Я попала в ловушку, которую искусно расставил Андрей, и не могу представить, как мне из нее выбраться. Я напоминаю маленькую беззащитную мышку, которую сунули в клетку и кинули ей кусочек сыра, для того чтобы она не умерла с голоду. Иногда, когда Андрей приезжает в хорошем расположении духа, он вывозит меня в город, водит по магазинам, покупает наряды, кормит в ресторане прямо с ложечки, как маленького ребенка, а я смотрю на него со слезами на глазах и в который раз прокручиваю в голове план побега. Зачем мне наряды, если их просто не перед кем надеть? Зачем мне его поцелуи и ласковые слова, если завтра у него может случиться плохое настроение и он может вновь меня ударить? Один раз я хотела сбежать прямо в ресторане, но и эта попытка оказалась обречена на провал. Я оставила мужа скучать за столиком, а сама отправилась в туалет, но как только я вышла оттуда с твердым намерением бежать, то сразу столкнулась с охранником мужа, который следовал за мной по пятам. В любой поездке в город Андрей не отпускает меня ни на шаг, словно читает мои мысли и знает о том, что у меня на уме. Он прекрасно улавливает мое внутреннее состояние и, видя, что я представляю собой сплошной клубок нервов, пригрозил вообще прекратить хотя бы изредка вывозить меня в город. А еще… Еще он отключил межгород, для того чтобы я не могла звонить в Москву, а если я убеждала его в том, что должна это сделать, потому что мама очень волнуется, он давал мне в руки свой мобильный телефон и тщательно следил за каждым моим словом. Если я говорила что-то лишнее, что не нравилось ему, он жестоко меня избивал. Эти страшные меры у него назывались обыкновенной воспитательной работой в семье. Дорогой дневник, я пишу эти строки и громко плачу. Я больше так не могу! Я просто не хочу жить! Я стала похожа на истеричку с опухшим лицом и красными от слез глазами. А вчера я не выдержала и позвонила в милицию. Я громко плакала в трубку и сказала, что подвергаюсь ежедневному домашнему насилию, что я больше так не могу и прошу помочь нашу доблестную милицию вернуть меня домой в Москву к моим близким. Когда я говорила подобные вещи, на том конце провода было вполне понятное замешательство, потому что имя Андрея как довольно крупного бизнесмена на слуху у всего Сочи. Его считают глубоко порядочным, влиятельным человеком и любящим мужем. Милиция все же отреагировала на мой звонок и подъехала к дому, правда, в дом ее не пустила охрана. Поняв, что меня не могут спасти даже люди в форме, я стала хватать камни на пляже и кидать ими в наш стеклянный дом, надеясь, что стекла обязательно начнут биться. Но они оказались слишком прочными и глухими, точно такими же, как и сам Андрей. Я кидала камни до тех пор, пока не приехал муж, которого срочно вызвал охранник, не сумевший меня утихомирить и которому я заехала в ухо приличным булыжником. Увидев, что этот дом никогда не разбить, я стала кидать камни в своего мужа. А затем… Дорогой дневник, я плохо помню, что было дальше. Андрей все же сумел ко мне подойти, схватил меня в охапку, отнес в гостиную, сделал какой-то укол, и я провалилась в черную бездну. Очнулась я только в отделении милиции. Андрей ласково держал меня за руку, а я, словно в тумане, говорила, что я ужасная дрянь, самым наглым образом оговорила своего мужа, что в последнее время я стала много выпивать и совершать неадекватные поступки, что я обязательно исправлюсь и впредь обещаю не порочить чистую, ничем не запятнанную репутацию своего супруга. В отделении на меня смотрели сочувствующим взглядом, потому что видели во мне зажравшуюся жену «нового русского», мозги которой заплыли жиром и залиты мартини. Когда мы уехали из отделения и вернулись домой, я, как собачонка, упала на колени, стала хватать своего мужа за ноги и слезно просить его меня не бить. Я закрыла живот руками и сказала правду, которую тщательно скрывала: я беременна. Да, я беременна… Дорогой дневник, извини, что ты узнал об этом после Андрея, я и сама не была готова к этой беременности и не знала, что мне с ней делать, ведь я собираюсь расстаться с мужем. Но мои колебания были совсем недолгими, и я знала, что обязательно буду рожать. Тысячи женщин рожают и растят детей без мужчин, и я не боюсь примкнуть к такой громадной армии матерей-одиночек и вырастить своего ребенка сама. Дорогой дневник, знаешь, после того как Андрей услышал правду, он не стал меня бить, а лишь пригрозил, что если еще раз повторится подобное, он изобьет меня до смерти, потому что можно наносить удары, не касаясь области живота. И все же, несмотря на столь грубую фразу, известие о беременности подействовало на него положительно. В этот вечер он был особенно вежлив и заботлив. Мы гуляли по берегу, смеялись и разговаривали… В моей голове были двоякие мысли. Мне казалось, что эта беременность и роды могут существенно повлиять на наши с Андреем отношения, что все может измениться в лучшую сторону и Андрей поймет, что я живой человек, а это значит, что он обязательно прекратит мое затворничество. А временами мне казалось, что я не имею права рожать ребенка при таком муже, потому что он уже заранее глубоко несчастен, ему уготована моя судьба. Отсутствие внешнего мира – и только дом из стекла, Андрей и я. И даже образование он будет получать дома, и вся жизнь пройдет в этих стеклянных стенах. В этот вечер Андрей обнимал меня за плечи и постоянно говорил о том, что он хочет, чтобы родился мальчик, которому он передаст свою бизнес-империю и которого он научит управлять миром. А я закрывала глаза и думала о том, что еще не все потеряно. Дорогой дневник, а может быть, действительно еще не все потеряно?