Она небрежно поправила свои волнистые светлые локоны.
Всегда завидовала им, если честно. У неё они вились от корней. У мамы вот — прямые. А у меня — тут прямые, там волнистые, ни туда, ни сюда — неразбериха полнейшая.
— Учусь, — ответила, усиленно разглядывая тарелку перед собой.
— Ты не голодна? — тут же заметила это мама.
— Нет, я поела недавно. А долго вы ещё пробудете здесь?
Задала ей встречный вопрос, чтобы она не успела задать следующий по логике.
Например: 'А где поела?', или что‑то похожее.
— Я останусь здесь на некоторое время, Арханиэлиус вернётся обратно, а у остальных сама спроси, — передавая эстафету на беседу с гостями, ответила она.
Больше половины присутствующих я вообще видела впервые, кого‑то уже знала, но настолько плохо, что даже имени не помнила. У меня с памятью всегда не особо было. Потому просто продолжила дальше пялиться в свою тарелку.
— А Ева вам хотела что‑то рассказать, — ленивым тоном, беря вилку в левую руку, сказал Артур.
Значит‑таки, решил взять инициативу в свои руки.
Ну, вот кто его просил?! Не при всех же!
— И что же? — мать вонзила недоверчивый острый взгляд в сторону Артура.
Причём, судя по глазам, будь её воля, она бы вонзила в него не только взгляд. Вот и вилка, согнутая пополам в её руке говорила о том же.
— Вчера я…, — запнулась, пытаясь подбирать слова тщательнее, — общалась с одним оборотнем и он…, — договорить мне не дали.
— Общалась? — деловито уточнил отчим.
— В домино играла, — с совершенно серьёзным выражением лица ответил за меня Артур.
Мама поморщилась, с трудом принимая сказанное, но всё же промолчала.
— Он…, ну — был немного пьян…, — продолжила мямлить, нервно перебирая в руках край салфетки.
— Немного? — переспросил отчим.
— Пьян? — дополнила слово отчима мать.
Поймала на себе укоризненный взгляд Артура. Сделала вдох поглубже. Эх, была, не была!
— Он был в хлам, если уж на то пошло. И пытался меня убить. Артур вмешался.
Всё, на этом источник моей многословности иссяк.
— А что там Артур делал? — спросил заинтересованно уже Александр.
— Мимо проходил, — сурово отрезал Артур.
— Тоже в домино собирался поиграть? — добил елейным голосом тот, кому я вообще‑то больше всех здесь доверяла.
— Оборотень собирался её инициировать, — проигнорировал укол от отчима в свой адрес Артур.
Моя инициация — это вообще самый трудный вопрос в нашей семье. Ведьма может получить мощный импульс для воссоздания магического резерва, позволяющего колдовать на энергетическом уровне при сильном эмоциональном потрясении. Но, поскольку я и так с детства живу в обстановке сильного эмоционального потрясения — то так просто инициировать мой резерв не получается никак. Мы перепробовали кучу вариантов, даже пробовала с парашютом прыгать — не помогло. В общем, я — бездарность.
И тут я заметила, как мама побледнела. Она сделала пару глубоких вдохов, прикрыла глаза на мгновенье. В такие моменты точно знаю, что её лучше не трогать, но всё равно не смогла удержаться.
— Мам, да в норме всё. Честно, — подошла и обняла её за плечи.
Она у меня очень эмоционально неустойчивая — чуть что, так может ненароком ураган вызвать. А теперь, когда семья Ашерро ожидала пополнение — так вообще кошмар, что творится. Мама, наконец, выдохнула, а вместе с этим отпустила и все сметающие сознание чувства.
— Идём, — сухо скомандовала архимаг Де Алькарро.
Вот такая, мгновенно взявшая себя в руки, внешне абсолютно спокойная и излучающая уверенность, несмотря ни на эмоции, ни на желания — моя мама и есть та, про которую оборотень сказал 'та самая из рода Де Алькарро'. Правда остальные вместо эпитетов спокойная и уверенная применяют чаще — холодная, высокомерная, расчётливая, надменная…. Думаю, продолжать не стоит, там ещё много чего говорят, в чём лично я не находила истины никогда.
В кабинете матери, во всю стену по правую сторону от входа от пола до потолка висела картина, специально написанная на заказ одним известным итальянским художником. Полярное сияние — это одно из самых красивых и, можно сказать, даже в чём‑то мистическое проявление атмосферных явлений. Его необычные формы, изменчивость цветов и оттенков всегда вводили лично меня, наблюдающей за ним, пусть даже и на куске холста, в состояние, схожее с немым шоком. Ещё это довольно необычно смотрелось на фоне английского выдержанного своим спокойствием интерьера — словно огромное цветное пятно розовато — лиловых и сине — зелёных оттенков. Нравилось абсолютно всем, ну кроме Арха — он вообще сюда очень редко заходил, и часто хмурился, ловя мамин задумчивый взгляд на полотне. Вот и сейчас, мама села в кресло, немного помолчала, рассматривая явление природы с таким взглядом, что мне показалось, будто она пыталась найти там что‑то новое.
— Почему не сработала защита? — она перевела проницательный взгляд в мою сторону.
Когда архимаг Де Алькарро так смотрела, у меня складывалось такое ощущение, что прямо в душу заглядывала. Врать в таком случае становилось уже просто не возможно.
— Я была в клубе и не заметила кроющие амулеты, — ответила честно.
Выбора всё равно нет. Ведь помимо вышеуказанного фактора, следует ещё учесть то, что если я изложу как можно подробнее, то и разобраться с этим можно будет быстрее.
— Он пытался тебя убить или пытался инициировать?
Передо мной уже не мама, а дознаватель на допросе важного свидетеля.
Опустила глаза в пол, не зная как бы помягче преподнести спрашиваемое. Маме это не понравилось. Что ещё хуже, она поняла причину моего молчания. Глаза болотного цвета потемнели почти до черноты. Такое у неё бывает, и я вроде как должна уже свыкнуться, но всё равно это пугало — как будто это уже не моя мама, а та её тёмная часть, которую я не хочу знать. Та часть, которую боятся все, без исключения. И даже Арх. Говорят, сама Бездна прикоснулась к ней, в то время когда она однажды смогла переступить порог смерти и вернуться обратно.
— Как далеко он зашёл?
Её властный холодный тон вынудил отвечать.
— Он не успел. Артур свернул ему шею, — пробормотала себе под нос, не в силах поднять лицо.
Одновременно с этим побледнела от ощущения близости к истинной тьме и тут же покраснела в смущении от темы разговора. Напротив меня висело зеркало, так что увидеть, как выгляжу, не составило труда.
— Ты испытываешь привязанность к этому архивампиру, — не спрашивала, а утверждала мама, неодобрительно прищуривая веки.
— Он спас мне жизнь, — подняла глаза, возмущённая таким отношением матери. Даже забыла, что мы не об этом разговаривали изначально. — Конечно, я благодарна ему!
Пусть он ей и не нравится по неизвестным мне причинам, но хотя бы благодарность за мою жизнь могла бы выразить!
Чуть склонив голову влево, слегка сведя брови, но не хмуро как прежде, а скорее насмешливо, она внимательно смотрела на меня около минуты, а потом улыбнулась, чтобы ещё через мгновение снова стать такой, как в начале разговора.
— Артур жесток, честолюбив, безжалостен, холоден и кровожаден, — сделала паузу, — он охотник, Ева. Пусть и дьявольски привлекательный, но охотник. Помни об этом, голос звучал безжалостно, но уголки её губ дрогнули, словно она сейчас заплачет.
— Я не собираюсь за него замуж, мама! — вскрикнула, досадуя о чрезвычайной опеке.
— Это ты сейчас так говоришь, — невозмутимо продолжила она.
Щекотливая тема, которая рано или поздно возникает между детьми и их родителями ничуть не смущала её, и даже, как мне показалось, была ей весьма интересна. В отличие от меня.
— Блин, да у меня даже первого поцелуя не было никогда, мама — а мне девятнадцать! Надеюсь, ты помнишь, что в моём возрасте некоторые девушки уже давно не только целованные ходят?! Сколько было тебе, когда ты решила связать свою жизнь с Арханиэлиусом? — решила кинуть ей самый серьёзный козырь из всех, что у меня был, чтобы нелицеприятный разговор закончился побыстрее.