Мурата писал, что кое-что нашел по поводу моей амнезии и скоро будут результаты. В конце письма извинялся, за вчерашнее — со стариком Хироши — с главой отдела. Витиевато. Я написал на его письме большими буквами «ОК- предатель!» и отправил ему его же назад. Комбинацию его адреса в седьмом отделе я знал наизусть. Прочесть письмо императора я не мог. Оно было написано старинными иероглифами, а я и современные не очень-то знал. Знал бы что переживу семь атак, учился бы на курсах старательнее, правда. Гарвис написал, чтобы я в двенадцать двадцать явился на тренировочный полигон, если я не хочу «приземлиться». Выражал соболезнования по поводу погибших и просил меня все же прийти на церемонию прощания с ними, не опаздывая. Я на мгновение задумался на этой части. Я совсем очерствел. Как быстро я забыл людей, с которыми всего лишь два дня назад шел в самоубийственную атаку. Привычка? Я даже не ходил на похороны. Только в первый раз. И с анимешной группой во второй раз был. Чтобы уважить Олега. Выжившего вместе со мной. Мы и так все покойники, на фига это лицемерие? «Кто пошел на войну уже с самим этим фактом наполовину умер», — сказал мне однажды знакомый украинец из диаспоры. А кто пошел на войну с титанами-пришельцев тот умер на 90 процентов согласно официальной статистике мог бы я добавить.
Учебный полигон располагался довольно далеко от моего дома. Обычно я добирался туда на велосипеде. Было не трудно. Все время спуск — дорога под небольшой уклон. Вообще велосипед был мои основным транспортом для недалеких поездок. Никаких преимуществ: лимузина и личной охраны у меня не было, несмотря на всю мою «звездность». Мир изменился и твои желания не имели значение. Миллионеров, капиталистов — не было. Имела значение только твоя сопротивляемость пришельцем и готовность к самопожертвованию ради выживания землян. Не все правда разделяли такое. Была секта космовеганов. Другие движения. Поговаривали что на материке есть даже какие-то коллаборационисты инопланетян, которых якобы засекли наши дальние разведчики. Но седьмой отдел считал это глупостью и слухами. Мурата как-то объяснял, что в данном типе вторжения(у него было несколько теорий вторжения) коллаборационизм не возможен в принципе. Инопланетянам мы на фиг не дались, это только в кино им интересна наша жизнь. А так, убрали конкурентов и поехали дальше.
Охранник у входа на полигон приветствовал меня взмахом руки и открыл ворота, еще за долго до моего приближения. Я на скорости проехал ворота. Тоже мне секретный объект, подумал бы кто-то, но
это имело смысл. Тип войны что вела Земля против пришельцев не подразумевал шпионов в облике людей. Это уже стало ясно. Бессмысленно было даже ставить такую охрану. Несмотря на непонимание мотивов пришельцев, мы — люди — уже собрали большое количество данных об их поведенческом типе. Подсылать нам
людей-шпионов — это был не в их характере и не имело практического смысла.
Проехав пустое поле с тренажерами — так называемыми «подвесами», для тренировки летных навыков — я оказался в середине церемонии прощания с погибшими. Затормозив, быстро прислонил велик к ближайшему столбу и юркнул в толпу. Я почти не опоздал. Две сотни человек персонала учебного полигона и кандидаты в убийцы великанов собрались отдать последние почести мертвым товарищам. Я отыскал в толпе Гарвиса и пробрался к нему. Рядом стоял Шахрани и два японца в белоснежной парадной форме, напоминающей флотскую — это были все кто выжил в последней атаке на Тора.
— Где твоя парадка? — спросил шепотом Гарвис, когда я встал рядом сцепил руки перед собой и напустив скорбное выражение на лицо. Слово «парадка» он перенял у нас. Наверное, скоро начнет и матерится, если так пойдет дальше. Гарвис прилетел к нам из Австралии. Для обмена опытом. У них тоже случались атаки великанов. Скоро загадят пол-Австралии радиацией, если так пойдет дальше.
Нападение случались не так часто, как у нас, но на них первым напали таким образом. У Австралийцев тоже были группы убийц великанов. И великанов тоже приходилось иногда ньюкать. У Гарвиса на счету был даже Назгул. Но в Японии принимать участие в атаках он не мог. Его могли убить на задании и никакого опыта он не передал бы там своим. У нас все было суровее. Жестче.
— В химчистке, — соврал я.
Гарвис только вздохнул и пригладил свои рыжие вихри. Формально он был мне начальник. Инструктор прикомандированный к нашему отряду. Но количество убитых мной титанов, ставило его в неловкое положение. Это я ему мог бы инструкции давать, как надо атаковать пришельца…
Церемония завершилась салютом из винтовок М16 и гробы с телами «фей-шахидок» опустили в могилы. Хоронили наших тут же. На базе. Плача родственников, после окончание церемонии, я конечно не выносил. Нервы разносит. И так порядком «изношенные». Поискал глазами Тоху.
— Где Тоха? — спросил я Гарвиса, когда толпа начала расходится.
— Сзади, — бросил Гарвис, не оборачиваясь.
Я обернулся. Тоха сидел в инвалидной коляске в сопровождении своей матери. Тоже в белоснежной парадной форме. Прямо адмирал. Увидев, что я на него смотрю, он помахал мне рукой, дернул свою мать за рукав. Актриса тоже приветливо улыбнулась мне. Я подошел к ним. Гарвис последовал за мной и быстрым шагом, опередив меня, пожал руку Антону:
— Антон, здравствуйте! Леди Людмила, очень рад что вы пришли…
Я остановился, глядя на скалящегося Тоху. Выглядел он точно как ветеран флота, которого шрапнелью обездвижило во время морского сражения. И теперь он вынужден в коляске и орденах просить милостыню на площади. Его парадная форма в отличии от обычной была украшена золотой нитью и морским флагом советского флота. Ингина работа. Девчонка была дизайнером одежды в колонии. Гарвис что-то вполголоса говорил Людмиле Александровне. Мать Тохи, похоже, действовала на Гарвиса, как наркотик. Актриса с которой можно поговорить о классиках русской литературы. Что еще надо? С компьютерным поколением, которое он тренировал на базе, это было невозможно в принципе. Да еще красивая, несмотря на возраст. Они немного отошли, разговаривая.
— Ты знаешь на кого похож? — спросил я Тоху.
— Знаю. На ветерана флота, который милостыню просит. Я на себя в зеркало посмотрел, когда выходил.
Я хмыкнул, стервец до сих пор мысли читает.
— Ты приземлятся собираешься? — спросил он неожиданно серьезно.
Я удивился его настойчивости в этом вопросе. Что он ко мне пристал с этим?
— Слушай, Хохмач. Тебя это каким боком задевает? Не буду я никуда приземлятся.
Тоха запнулся на мгновение и сказал шепотом, глядя в сторону прикрывая ладонью рот:
— Откати меня, чтобы эти двое не слышали. Поговорим.
И тут же громко:
— Мам, мы со Старым покатаемся вокруг.
— Конечно, Тоша.
Я подтолкнул его кресло к дорожке вокруг тренировочного полигона. Прямо как в детском саду: «мам можно мы тут с другом покатаемся? Без проблем Тоша».
О чем он хочет поговорить, интересно?
Тоха молчал целую минуту пока я его толкал по дорожке. Кресло было легкое. Одной рукой мог без усилий катить.
— Ну.
— Не нукай, Старый. Тебе надо приземлится. Обязательно. Пока они не узнали.
Я опешил. Во дает! О чем этот поганец говорит вообще?
— Кто не узнал?
— Кончай прикидываться. Пока отдел не узнал. Если они узнают, тебя запрут. А может даже опыты будут делать. «На мозгах».
Я остановил кресло. Под ложечкой у меня засосало. Нехорошее ощущение. Словечко-то какое — «на мозгах».
— Ты совсем поехал, Тоха?
— Кончай уже. Нашел кого обманывать. Я знаю, что ты каждый раз можешь валить эйлиена. Ты знаешь, где у них сердце.
— Я же последние три раза никого не валил, ты бредишь Тоха.
— Не смеши мои белые тапочки, Адам. Точнее сказать, мою титановую коляску. Ты нарочно не валил великана в последних миссиях. Дал один раз мне вальнуть. Ракетой вывел. Я только стрельнул удачно. И в последний раз, ты знал где сердце у Саурона. Зуб даю и Ареса завалить можешь, если прижмет. Ты не такой как все. Да у тебя реакция такая же, как у меня. И на подвесе ты не особо блещешь. Сдаешь без проблем норматив конечно, что с твоим опытом полетов — плевое дело. Но ты знаешь, каким-то образом, где у них сердце. Или быстро узнаешь это. Не обманывая меня.