— Я ждал тебя долго, Сейвен. Очень долго… Впрочем, что такое несколько тысяч фаз по сравнению с вызреванием разума? Но одно дело следить за эволюцией, направлять ее, подвергать анализу, а другое — сидеть взаперти и наблюдать, как творение предается стагнации. Эта раса, эта Кетсуи-Мо, — тупик. И я на долгие годы застрял в нем. По глупости, по невероятному вздору, допущенному мною в спешке. Вы уникальные репликанты. Таких вас никогда не было. И… Я только хотел скорее закончить свое предназначение и вернуться. Верно, не стоило делать этого. Не стоило торопить ход вещей. Но времени не вернуть. Пока не вернуть.
Он помолчал немного, затем поднялся с трона и тяжело шагнул на землю. Почва под его ступней заметно просела.
— Я видел, что к твоей ментальности прицепилась еще одна, та, которая, будучи расщепленной, не способна существовать самостоятельно. Из ваших же размышлений мне стало понятно, кто угрожает генизе. Что этот… Отчужденный репликант был первоначальным носителем твоего паразита. Был матерью. — Властитель усмехнулся. — Вы невероятно чувствительные создания. В чувствах сокрыта ваша великая сила и ваша великая слабость. Я был уверен, что вы вернетесь за вашими… Возлюбленными. Но я и знал, что вам не одолеть отчужденного репликанта. Эта сила, над которой не властен даже я. Отчужденный репликант лишен разума и воли. Он подчиняется только эмоциям. Например, любви. Унять его может мольба возлюбленного или… Или его отчужденная часть. Твой паразит. Я был уверен, что эмоциональный замок сработает. Так и случилось. Расщепленная ментальность обрела целостность, и теперь, будучи давно умершей, она упокоена на дне генизы.
Атодомель снова замолчал, пристально взглянул на Сейвена и тяжелыми, уверенными шагами двинулся на него.
— Паразит вырван, но он оставил после себя гнездо. Теперь, репликант Сейвен, ты станешь вместилищем для меня.
Последние слова Сейвен едва расслышал, поскольку Властитель на ходу растворился в масляно-чернильный туман. Бурлящее облако миазмов окутало его, закружилось вихрем. Голову сдавила чудовищная боль, словно в затылок впился кинжал. Он ослеп, повалился на землю и потерял сознание.
— Этого просто не может быть, — услышал Сейвен пробившиеся сквозь глухую тьму оправданья Енисея.
— Тогда как это назвать? — голос Диз, такой близкий, заставил его, было, открыть глаза, но, от яркого солнечного света, он вновь зажмурился.
— Я не знаю, — продолжал Енисей. — В Вечности невозможно потерять сознание, поскольку вы уже по факту без сознания. Это не обморок или что-то еще. Это… Какое-то нарушение, вызванное асинхронизацией…
— Хватит, может, уже? — раздраженно оборвал его Крайтер. — Что теперь делать? Понесем его на закорках?
— Я… Я сам, — с трудом выговорил Сейвен и приподнялся на локтях, обводя все еще мутным взглядом собрание.
— Слава хранителям! — Диз бросилась к нему и помогла встать.
Сейвен увидел, как за ее спешкой таились слезинки радости и тайком улыбнулся.
— Прости, что не смогли раньше, — проговорил он. — Мы спешили, как могли. Что… Что случилось со мной?
— Ты упал, — ответил Крайтер тоном, будто на этот вопрос ответа ждали от него самого, — едва мы подошли к капсуле. Что с тобой, Сейв? Ты все еще чувствуешь себя как-то не так?
— Нет, теперь порядок, — голова стала на удивление ясной и нужные слова подбирались сами собой. Он даже слегка удивился, насколько чисты были его мысли. — Это все от переизбытка чувств, я просто растревожился, что мы не найдем вас здесь или найдем совсем другими. Но, хе-х, все обошлось.
— Да, — подозрительный взгляд Разиель немного покоробил Сейвена. — Ты бухнулся в обморок, едва увидел нас. Но Енисей говорит, что расстройства начались раньше и не по этому поводу.
— Ну, я не претендую на истину последней инстанции, — поспешил вставить Енисей, которому объяснение Сейвена понравилось больше, чем его собственные предположения. — Кроме того, не исключаю, что одно усугубилось другим. Да и сравнивать мне не с чем, чтобы делать какие-то выводы.
— А что с Властителем? — спросил Сейвен, разминая шею.
— Молчит, — ответила Диз. — Он ни разу не удостоил нас своим вниманием. Молчит и теперь.
— Странно все это, — вторила своим подозрениям Разиель. — Ну да ладно. Пойдемте уже отсюда, а то я скоро свихнусь в этой Вечности.
На вопрос, чем же они все время занимались, девушки ответили, что — ничем. Бродили по огромному городу, удивлялись его своеобразию, много разговаривали друг с другом и… Вместе тосковали. Конечно, последнее не было сказано открыто, однако Сейвен понял, что они стали гораздо ближе друг другу, чем до этого заточения.