Подле гостьи с морозного острова громоздился сак. Девушка оставила егорядом с лавкой, на которой сидела. Понуро опустив голову, она не заметила остановившуюся рядом фигуру. Сейвен с интересом отметил, что ее короткие волосы переливались огнем. Он еще ни разу не видел рыжеволосых.
— Ты кто?
Девушка встрепенулась и в лицо Сейвену сверкнула хорошая веснушчатая улыбка. Сочные зеленые глаза просто умиляли.
— Лейла.
— Лейла, — повторил Сейвен и, чуть помедлив, добавил: — Зачем ты здесь?
— Я здесь по обмену. Только что, вот, приплыла, а тут экзамен начинается, а я ничего и нигде не знаю!
Она оживилась и с надеждой продолжила:
— Помогите мне, пожалуйста. Я должна была встретиться у главных ворот со старшей наставницей Диз, но ее не было нарнов тридцать, наверное… И вот я здесь. Совсем не знаю, что мне делать.
«Спросить. У кого-нибудь, мол, я здесь из другого купола — перевели — подскажете к кому обратиться».
— Спросить.
— Что?
— Пойдем.
Сейвен приложил ладонь к ключевой панели на стене и вошел сквозь расступившуюся дверь. Лейла вошла следом, волоча за собой поклажу.
Высокий коридор, по которому они шли, точно пронзал водяной пласт. Казалось, что через несколько шагов им откроется морское дно, но коридор закончился, и они попали на кольцевую тропку, огибающую нутро сферы. В центре купола возвышался конус учебного корпуса, опоясанный спиралью овальных окон. С самой его вершины лились четыре водопада, поднимавшие в неглубоком ровике у подножья вселенную влажных искр. Все это благолепие утопало в зелени растительности и пестром кружеве цветов.
— Вот учебный корпус, — указал он. — Там есть лифт. Поднимешься на третий этаж. Повернешь налево и войдешь в первую дверь. Скажешь, откуда ты и зачем. Предъявишь документы. Все. Диз тебе больше не нужна.
— Спасибо… — Лейла его почти не слушала. — У вас тут все такое… Такое зеленое, живое. У нас в Крисалии не так.
— Зачем ты здесь? — повторил Сейвен.
— Что? — отвлеклась она. — Почему перевели? Я клирик, а в куполе Бредби клириков не готовят. Вот. Сделали ставку на меня, — Лейла улыбнулась, — правда, не совсем понимаю, почему так внезапно. Перед самым экзаменом, я имею в виду…
— Здесь нет наставников, компетентных в твоей специализации, поэтому ты как доларг здесь никому не нужна. Зато куполу нужен ларг-клирик.
— Да, наверное, — вздохнула она.
— Не распаковывай багаж, — кивнул Сейвен на ее поклажу. — Если провалишь — вернешься в свой купол уже завтра.
— Я справлюсь! — пухлые губы Лейлы надулись. — Не для того я приперлась сюда, чтобы с позором возвращаться.
— Самоуверенно, — хмыкнул он в ответ. Эта вспышка негодования ему понравилась. — Удачи, Лейла.
— Постой, постой! — заволновалась она, поняв, что Сейвен сейчас уйдет. — У меня здесь еще совсем никого нет. Друзей… Как вас… Тебя зовут?
— Сейвен. Но не думаю, что мы подружимся.
Он вернулся в свою комнату и, в чем был, улегся на не убранную после ночи кровать. «Плевать». Форсить перед собой и доказывать себе же, что нормальные люди постель убирают, — не хотелось. «Себя все равно не обманешь».
Цикл сборов приближался. Нужно было достать из шкафа форму, проверить ее, отутюжить как следует. Сейвен вздохнул и посмотрел на тускло блестящий возле двери запал. Металлическое нутро комнаты растушевывало оружие, оставляя лишь силуэт — темный контур на гладкой стене. «Если отсюда, то и ничего, как картинка». Он перевел взгляд на письменный стол, квартировавший у изголовья кровати. В одном из выдвижных ящиков — самом нижнем, том, что на замке, хранились атрибуты запала. Масла, полироли, шомпол, коробка с патронами… Ключик висел тут же на ручке ящика. Сейвен повернулся на бок и попытался дотянуться до ключа. Не вышло. Тогда он снова откинулся на подушку, широко зевнул и рывком поднялся с кровати.
Тридцать два патрона выстроились на черной блестящей столешнице шеренгой бледных, измученных ожиданием солдат. Из основания рукоятки запала Сейвен вынул желоб с пружиной, уложил в него шестерых «солдатиков», вернул обойму на место и передернул затвор. Теперь, если спустить курок, запал харкнет свинцом так, что без труда настигнет самую прыткую цель. Он взял оптический увеличитель, покрутил его в руках, приставил к глазу и положил на край кровати.
Крайтер всегда стрелял лучше. На полигоне, даже в дождь и ветер, его выстрелы достигали мишеней, словно намагниченные. Он бы мог стать лучшим, относись к ремеслу серьезно. Но, как казалось Сейвену, служба нравилась Крайтеру не больше, чем игра. И он играл, играл, попирая правила, жульничал, осмеивая других игроков и саму игру в целом. «Фигляр». Сейвен неловко дернул запалом и едва не зацепил настольный дисплей. «Все бы ему паясничать да глумиться. Почему некоторые так глупы, что спускают в нужник собственный талант?»