Дом девственно чистый и скудно украшен, каким я его помню в детстве. Тихий жужжащий звук доносится из комнаты справа от входа, и когда я выглядываю из-за угла, я вижу, как одна из служанок протирает книжные полки с маленькими наушниками в ушах. Во время работы она подпевает какой-то песне, и через секунду в коридоре раздается голос отца.
— Сэди. Сэди! Черт возьми, ты снова в этих наушниках? — он выходит из своего кабинета и направляется к нам. — Я, кажется, сказал тебе…
Он останавливается как вкопанный, когда видит, что я стою в прихожей. Марго стоит рядом со мной, ее рука лежит в моей, и мне интересно, кто его больше шокировал — я или она.
— Ноа, — говорит он, нахмурившись. — Какой сюрприз. Я не знал, что ты сегодня зайдешь.
— Нам нужно поговорить, — говорю ему прямо. — Это займет всего минуту.
Его челюсть напрягается, взгляд перескакивает с меня на Марго, как будто он пытается понять, что происходит, но я не жду, пока он спросит. Я вхожу в гостиную с Марго, а женщина по имени Сэди наклоняет голову и быстро убегает, вытаскивая на ходу наушники из ушей.
— Я бы хотел, чтобы ты заговорил первым, — говорит мне отец тем формальным тоном, который он всегда использует, что бы он ни говорил. — Я мог бы…
— Что? — я перебиваю его. — Ты мог бы использовать время, чтобы придумать какой-нибудь другой способ шантажировать меня? Какой-нибудь другой способ пригрозить Марго, чтобы она попыталась заставить меня сделать то, что ты хочешь?
Его глаза расширяются. Не знаю, понял ли он до этой секунды, что Марго знает все, что он сделал.
— Послушай, Ноа…
И снова я не даю ему закончить. Не хочу ничего слышать от этого человека. Все, что хочу сделать, это высказать свое мнение и убраться отсюда.
— Нет, я думаю, это тебе следует послушать, — говорю я холодно, перебивая его. — Я пришел сюда, чтобы сказать, что больше не буду прикрывать Брента. Я планирую рассказать миру правду, что не имею никакого отношения к этой женщине и ее беременности, и тебе просто придется иметь дело со всем, что произойдет потом.
На мгновение паника промелькнула на лице моего отца. Потом он усмехается.
— Ты не посмеешь этого сделать.
— Я могу и сделаю.
Его глаза сверкают гневом, и он показывает на меня пальцем.
— Нет, не сделаешь. Мы говорим о твоем брате! Ради бога, это твоя семья. У нас есть репутация, которую нужно поддерживать…
— Скажи это Бренту. Это он издевался над Гвен и сделал свою любовницу беременной.
Отец в отчаянии закрывает глаза и подносит руку ко лбу, как будто у него уже болит голова от напряжения. Более мстительная сторона моей личности надеется на то, что он так и есть.
— Мы уже обсудили это, сынок, — говорит он, говоря медленно. — Причина, по которой мы решили позволить тебе взять на себя ответственность…
— Причина, по которой ты решил шантажировать меня, чтобы я взял на себя ответственность, заключается в том, что Брент — «идеальный сын», а я тот, на кого тебе плевать, — отвечаю за него. Затем я качаю головой. — Но это не имеет значения. Потому что мне плевать на то, что ты обо мне думаешь. Я тут не облажался. Брент сделал это. Это он причинил вред семье, это он предал женщину, которую любил, а не я. А теперь вам с Брентом придется смириться с этим и встретиться лицом к лицу с последствиями.
Марго все еще стоит рядом со мной, так близко, что я чувствую тепло ее тела, и отвожу взгляд от быстро краснеющего лица отца, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.
— Я не позволю людям, которые мне дороги, пострадать из-за ошибок, которые допустила моя чертова семья, — отвечаю я, говоря теперь как в ее сторону, так и в сторону отца. — Я люблю эту женщину. Она моя. Она для меня все. И я хочу, чтобы об этом узнал весь мир. Я хочу, чтобы мир знал, что я всегда буду рядом с ней, несмотря ни на что.
Несмотря на напряжение, которое окутало комнату густым дымом, Марго мягко улыбается мне, ее серые глаза сияют.
Отец усмехается себе под нос, возвращая мое внимание к себе, и когда наши взгляды встречаются, он качает головой. Он отказался от всякого притворства, что это мирная дискуссия, и его губы уродливо искривлены, когда он улыбается мне.
— Она действительно «все для тебя», сынок? — насмешливо спрашивает он. — Потому что, если бы это было правдой, я не думаю, что ты был бы готов рисковать ее репутацией, чтобы сохранить свою.
— Я не буду, — мой голос становится жестче. — Она уже призналась человеку, у которого украла деньги. Мы вернули ему деньги, даже добавили, и он согласился забыть об этом.