— Дерьмо. Мне жаль. Я не хотел…
Прежде чем я успеваю подумать об этом или позволить рациональной части мозга взять верх, руки снова сжимаются вокруг него, молча умоляя не двигаться.
Ноа замирает, и я чувствую, как его грудь вздымается и опускается на медленном вдохе.
— Это… — он откашливается. — Ты хочешь…?
Я не отвечаю. Просто снова осторожно прижимаюсь бедрами к его бедру, позволяя приливу чувств сжечь крошечную толику паники, угрожающей захлестнуть меня. Он тихо стонет, прижимая меня к стене лифта, чтобы было больше рычагов.
Из горла вырывается тихий звук, и его руки скользят вниз к моей талии.
— Это помогает? — бормочет он напряженным голосом.
— Да, — выдыхаю я, слишком погруженная в отчаянную потребность чувствовать что-то хорошее, чтобы стесняться признаться в этом.
Его пальцы сжимаются на моей талии, когда Ноа глубже вжимает ногу между бедер.
— Тогда не останавливайся.
Глава 3
Марго
Это безумие.
Какая-то часть разума осознает, насколько это безумно, но мне трудно обращать внимание на нее, когда бедро Ноа прижимается прямо к клитору. Если я позволю себе подумать о тьме, сжимающейся вокруг нас, или о хрупких металлических тросах, я растворюсь в панической атаке.
Поэтому не позволяю себе думать о темноте, кабелях или даже о причудливости этой ситуации.
Вместо этого все, на чем я сосредотачиваюсь, это то, как хорошо пахнет Ноа, каким сильным его тело ощущается рядом с моим, и восхитительное покалывание, которое распространяется между ногами, когда прижимаюсь к нему. Юбка платья струящаяся и достаточно свободная, что дает достаточно места для движений. Я чувствую, как что-то твердое давит на бедро, когда прижимаюсь к его ноге, усиливая трение.
— Черт, — шепчет он, тяжело дыша.
— Мне жаль, — я кусаю губу. — Я просто хотела…
— Не извиняйся, черт возьми, — он напряженно смеется, упираясь лбом в стену рядом с моей головой. — Делай все, что тебе нужно. Боже, ты…
Он не заканчивает это предложение, но скользит руками вниз к моим бедрам, помогая найти ритм.
Я больше не думаю о том, что мы оказались в ловушке. Ладно, может быть, это ложь. Часть меня все еще хорошо осознает то, что мы вместе застряли в сломанном лифте, но вместо того, чтобы заставить свернуться калачиком, это знание просто подталкивает продолжать действовать. Потому что, если аварийные тормоза лифта действительно откажут, и это последние мгновения, которые осталось жить, то лучше я проведу их с такими ощущениями, чем с чем-либо еще.
Я крепко держусь руками за спину Ноа, обхватив пальцами рубашку. Одной рукой скольжу вверх по мягким, густым волосам на затылке, и он слегка вздрагивает, бедра дергаются вперед, встречая следующее трение моих бедер.
— Я…
Слова «я собираюсь кончить тебе на бедро» ускользают, но это именно то, что должно произойти. Каждое прикосновение к клитору подталкивает меня ближе к краю, что-то теплое и сладкое нарастает, словно надвигающееся цунами. Я перестаю раскачиваться и вместо этого изо всех сил вжимаюсь, слегка движусь из стороны в сторону. Ноа хмыкает, поднимая руку, чтобы зарыться в мои волосы.
Для собеседования я уложила волосы мягкими светлыми локонами, и уверена, что они сейчас полностью запутались, но мне все равно. На самом деле, когда его рука немного напрягается, мягко потянув за пряди, это посылает небольшие разряды электричества, пронизывающие меня, присоединяясь к волнам удовольствия, исходящим от клитора.
— Я держу тебя, — грубо бормочет Ноа, повторяя то, что сказал ранее, когда впервые пытался меня успокоить. — Можешь отпустить.
Глубокий тембр его голоса укутывает, как одеяло, и, хотя не думаю, что ждала разрешения, оно все равно что-то делает со мной. Я практически карабкаюсь по его телу, обхватив одной ногой, в то время как поднимаюсь на цыпочки другой. Его член, между нами, твердый и горячий, даже сквозь слои одежды, и это ощущение вызывает легкий трепет.
Снова двигаю бедрами, бесстыдно трахая его бедро, когда пузырь удовольствия наконец лопается.
Я сильно кончаю, все тело трясется, а конечности наполняется жаром. С губ слетает несколько тихих звуков, хотя я и пытаюсь их приглушить, прерывистые всхлипы и стоны, почти заглушают шум крови в ушах.
— О боже, — выдыхаю и едва узнаю собственный голос. — О, черт…
— Иисус. Держись.
Как и обещал, Ноа не отпускает меня, держа одну руку на бедре, а другую в волосах, пока я переживаю последние ощущения. По мере того, как оргазм угасает, мышцы и кости, кажется, превращаются в кашу, и я таю на нем, обвивая обеими руками шею, просто чтобы оставаться в вертикальном положении. Он по-прежнему прижимает меня к стене лифта, и мы стоим так какое-то время.