— Что? — удивилась я услышав такое.
— Ты не рада? — спросил Селим.
— Не то, что не рада, но… .
— Но?
— Я столько лет, хоть и одеваясь как мужчина, но чувствовала себя свободной. А жить в гареме, мне будет тяжело. Столько правил, да и, как же Нурбану Султан? Она Ваша законная жена, и сотни наложниц, которые так жаждут Вашего внимания.
— Скажи, только честно — есть ли у тебя чувства ко мне? — вместо ответа я опустила голову. — Что же, я понял твой ответ. — он взял мою руку. — В гареме тебя никто не обидит, будешь под моей защитой. — я забрала руку.
— Все же, я не отказываюсь от своих слов. Если Вы позволите, я бы хотела покинуть столицу.
— И куда же отправишься?
— Мы с братом поедим в Бурсу. — лицо падишаха изменилось, став более серьезным. — Эту ночь ты проведешь в охотничьем домике, подумаешь, а завтра, я жду твой ответ.
— Хорошо. — поклонилась я.
POV Автор.
Утром следующего дня, ага, который был представлен к Айше в охотничьем домике, быстро шел в покои повелителя.
— О Аллах, что будет? Что же будет? Не сносить мне головы. — он остановился перед дверью в покои султана. — Сообщите повелителю. Важные вести. — через время дверь открылась. Дрожащими коленями ага переступил порог. Поклонившись, тот боялся поднять голову.
— Говори. Какой ее ответ? — сидя за своим столом, не поднимая головы спросил Селим.
— По…повелитель, я не знаю, как и сказать.
— Говори как есть. — посмотрев на евнуха сказал мужчина.
— Хатун… сбежала. — судя по выражению лица Селима, он был не очень удивлен. — Что прикажете делать?
— Ничего. — положив бумаги на стол, сказал султан. — Она дала свой ответ.
Комментарий к Глава 8. Брошь Али:
https://images.app.goo.gl/iKyVzpcvMVZ4J2JYA
====== Глава 9. ======
POV Автор.
«1570 год. Санджак Маниса»
Султан Селим, переодетый в одежду обычного торговца, прогуливался по улицам рынка санджака, в котором много лет назад и сам жил, управлял делами, а сейчас, здесь, его место занял сын Мурад.
— Повелитель. — сказал Мехмед-паша.
— Почему Вы так внезапно решили проверить, как наш шехзаде управляет санджаком? Разве были жалобы?
— А что, нам нужно ждать жалоб, чтобы потом пришлось наказывать? Помниться, мой покойный отец… — прогуливаясь по рынку, Селим, обратил внимание на торговца, который продавал необычную посуду из глины. Он подошёл к лавке и взяв небольшой кувшин.
— Добрый день, паша. — поздоровался, не зная, что перед ним султан, торговец.
— Добрый день. — ответив торговцу, Селим, повернулся к Великому Визирю. — Повелитель никогда не предупреждал о том, кого из своих сыновей и когда хочет проведать.
— Паша! — перебил, Селима старик. — Покупайте, очень хорошая посуда и очень качественно сделано. Вы только посмотрите на эти рисунки. — указывал тот на небольшие рисунки, которые словно с самого начала были на глине, еще когда ее лепили.
— Красиво, ага. — сказал Селим. — Сам лепишь?
— Что Вы? Не поверите… — чуть шепотом проговорил старик. — Эта посуда, дело рук одной хатун.
— Хатун? — переспросил султан.
— Да. Она раз на несколько дней привозит свои изделия на повозке. Их быстро раскупают, как то раз, даже пришёл один паша, и купил по несколько тарелок, кувшинов и приборов, в подарок какому-то вельможе. Видит Аллах, не видел бы своими глазами, никогда бы не поверил, что такую красоту может сделать женщина.
— Ты слышал? — спросил Селим у визиря. — Женщина создала такую красоту.
— Слышал. Очень интересно. — в стороне, послышалось ржание коней, и звук деревянных колес, стучащих по каменной дороге.
— А вот и она. Та хатун. — кивнув в сторону сказал купец. — Айше-хатун. — Селим, повернул голову, и увидел, что в нескольких метрах от него остановилась повозка с чёрным жеребцом, запряженным в неё. Поводья в руках покрытой повозки держала в руках женщина, голова которой была покрыта платком, часть которой прикрывала и лицо, показывая лишь глаза. Она спустилась на землю и привязав поводья возле лавки торговца, начала кормить коня яблоками. Ее лица видно не было, потому, понять что это та самая Айше, которая столько времени не выходит з головы падишаха, было невозможно. Аги, работающие на того самого торговца, начали осторожно выгружать посуду. Ее было не очень много, но каждая была не похожа на другую. — Айше-хатун! — крикнул старик, позвав девушку к себе. Та погладив вороного, оправилась к мужчине. Селим, наклонив голову, рассматривал кувшин, который уже собирался купить.
— Доброе утро, Мустафа-ага. Как торговля? — услышав знакомый голос, повелитель медленно повернул голову, вглядываясь в глаза хатун.
— Айше? — спросил Селим. Увидев перед собой повелителя, она замерла на месте.
«Дворец Топкапы»
Нурбану сидела в своих покоях, рассматривая документы своего вакфа. Возле нее, на диване сидела любимая дочь — Эсмахан. Шах Султан — старшая дочь Нурбану и Селима вышла замуж за Чакырджыбашы Хасан Эфенди. За столько лет у них так и не было ребенка. Две беременности закончились выкидышами. Гевгерхан Султан — овдовела. Ее муж Пияле-паша умер от оспы, и в том же году, султанша потеряла троих из шести своих детей. После этого, Гевгерхан уехала, чтобы совершить хадж, а своих детей Атике Султан, Фатьму Султан и султанзаде Мехмеда оставила в столице, под присмотром бабушки — Нурбану Султан. Младшая дочь Селима и Нурбану — Фатьма Султан все еще жила в Топкапы, не имея ни мужа, ни детей. Она почти все время проводила с сестрой Эсмахан. Вместе с матерью, вакфом занимались и Эсмахан с Фатьмой.
Султанзаде Ибрагим (5 лет), султанзаде Хасен (4 года) и Михримах Султан (3 года) гуляли в покоях Валиде Султан с детьми Гевгерхан Султан — Атике Султан (7 лет), Фатьмой Султан (5 лет) и султанзаде Мехмедом (4 года). Нурбану, Эсмахан и Фатьма наблюдая за ними, лишь умилялись. Вдруг, дверь открылась, и в покои вошёл Газанфер-ага. Главный евнух гарема поклонился, и после кивка госпожи, подошёл к ней ближе.
— Как дела в гареме?
— Всё хорошо, госпожа. Девушки смирные, учатся, работают, пока никого из новеньких не наказывали.
— Отлично. Ты отправил письмо?
— Сразу, как только Вы его мне вручили.
— Какое письмо, Валиде? — спросила Фатьма.
— Наш повелитель отправился в Манису, чтобы проверить как там Мурад. я отправила письмо, чтобы предупредить шехзаде. Будь Хюррем-султан столь же мудра, и отправив однажды письмо, наш повелитель не попал бы в неловкое положение перед Султаном Сулейманом.
— Брат, я уверенна, все делает как надо и ему Ваше предупреждение ни к чему.
— Дай Аллах, но… . — закатив глаза, произнесла Нурбану. — Родив сына, Сафие слишком высоко взобралась. А после того ее заявления… просто думаю, она там Мураду может что-то нашептать.
— Я думаю… — начала Эсмахан, но дверь в покои открылась и зашла служанка, стоящая у двери покоев.
— Пришла Лале хатун. — сообщила служанка.
— Потом. — сказала Нурбау, махнув рукой. Джанфеда забрала бумаги, и вместе с Газанфером, поклонившись, покинули покои. — Проси. — в покои вошла Лале хатун, племянница Соколу Мехмеда-паши и бывшая воспитанница Эсмахан Султан. Месяцев восемь назад, ей удалось обратить на себя внимание повелителя, и сейчас, одетая в нежное белое платье, которые придает четкие черты ее немного округлившемуся животику, она зашла в покои Нурбану.
— Госпожа. — придерживая живот руками, поклонилась девушка. — Эсмахан Султан, Фатьма Султан. — она поклонилась и дочерям падишаха.
— Лале, как ты себя чувствуешь? — спросила Фатьма. Хоть ей и было обидно за маму, но в отличие от Эсмахан, младшая султанша никогда не вмешивалась в гаремные интриги, за условия, если это не вопрос жизни или смерти отца, матери или брата.
— Хорошо, слава Аллаху. Малыш уже начал очень активно пинаться. Родиться очень сильный шехзаде. — эти слова резали сердце Нурбану.
— Не заикайся об этом. А если родиться не шехзаде, а султанша. — перебила наложницу Эсмахан. — Молись о том, чтобы ребенок родился здоровым.