Выбрать главу

Он поклонился и пошел по коридору. Мы с профессором молча проводили его взглядами.

– Не устаю восторгаться вашими, так сказать, постояльцами, – ехидно произнес Курахов. – Конечно, это очень похвально, что вы не требуете документов, но некоторая осмотрительность, на мой взгляд, не помешала бы… Впрочем, не буду вмешиваться в ваши дела.

Мы вошли в номер. Курахов тотчас закрыл дверь на замок.

– Выпьете чего-нибудь? – спросил он так, словно мы были в комнате вдвоем.

Я отрицательно покачал головой.

– Вы правы, – согласился со мной профессор. – Ваша работа требует абсолютно ясного сознания. А я позволю себе глоток коньяка.

Он подошел к шкафу, извлек из бара початую бутылку и плеснул немного в бокал.

– Ну, что, хлопчик? – беззлобно сказал он Сашке, который, сжавшись в комок, сидел на краю дивана. – Придется тебе во всем сознаться. Зачем ко мне в номер лазил?

– Я ничего у вас не украл! – с вызовом ответил Сашка и отвернулся к окну.

– А что ж тогда ты здесь делал?

Сашка не ответил. Профессор, прохаживаясь по комнате взад-вперед, поймал мой взгляд и развел руки в сторону, мол, что я вам говорил – молчит!

– Собственно, мне и так все ясно, – сказал он, отпивая из бокала. – Я хотел лишь предоставить тебе возможность во всем сознаться самому. Но ты упрямишься и делаешь себе хуже.

– Я у вас ничего не украл! – повторил Сашка.

– Конечно! – охотно согласился профессор. – Ты не украл лишь по той причине, что не смог найти то, за чем пришел… Имей ввиду! – громче сказал профессор и погрозил пальцем. – Нам все про тебя известно. И про твои связи с Владом Уваровым, Ириной Бершовой… Ну, как? Дальше будешь упрямиться?

– Я не знаю, о ком вы говорите, – огрызнулся Сашка.

Я со скучающим видом наблюдал за этим беспомощным допросом и терпеливо ждал, когда профессор выдохнется. Впрочем, я недооценил его возможностей: Курахов, кажется, намеревался играть в буржуина и Мальчиша-кибальчиша всю ночь. Вскоре я понял, что профессор лишь тянет время, заполняет пустоту, прекрасно понимая, что, в отличие от него, я начну работу не с середины, а с начала, то есть, прежде чем задавать вопросы официанту, задам их профессору.

– Упрямится! – вяло возмущался Курахов, поглядывая на меня и явно ожидая поддержки. Но я хранил принципиальное молчание. Допрос не выносит постороннего присутствия, как кухня не терпит двух хозяек одновременно. Либо я и только я буду задавать вопросы, либо профессор.

– Нам все известно! – продолжал Курахов, и это была настолько безобразная игра, что мне стало дурно и захотелось выйти на воздух. – Нам известно, что этот псевдо-священник с фальшивой бородой связан с вами. Так это? Отвечай, голубчик, или завтра утром пойдешь в милицию.

Сашка молчал. Мне стало ясно, что если разговор будет продолжаться в том же духе, то официант очень долго не произнесет ни слова.

– Ну, все, хватит! – потеряв терпение, сказал я. – Он уже засыпает, как, в общем, и я. Пусть идет к себе!

– Что значит – идет к себе? – нахмурился Валерий Петрович. – Я не вижу следов раскаяния на лице этого молодого человека! Вы посмотрите на него – он чувствует себя героем!

Но я уже поднял Сашку с дивана и подтолкнул к двери.

– Иди к себе, – сказал я и напомнил: – Завтрак должен быть накрыт вовремя.

– Ну, знаете ли, – покачал головой профессор. – Ваши методы работы заставляют меня усомниться в уровне вашего, так сказать, профессионализма.

Я выпроводил Сашку за дверь. В коридоре он поднял на меня глаза. Это был взгляд побитой собаки. Мне совсем некстати стало жалко парня.

– Ничего не бойся, – приободрил я его и даже улыбнулся. – Все будет хорошо.

Сашка поморщился, словно ему стало больно от моих слов, тряхнул головой, повернулся и побрел по коридору. Я постоял еще некоторое время, прислушиваясь к его шагам по лестнице.

Тихо скрипнула дверь напротив. Всего на мгновение из щели на меня глянули широкие, полные ужаса глаза Марины. Дверь захлопнулась, и этот звук показался мне чрезмерно громким, словно это был пистолетный выстрел.

– Ну, куда вы там пропали? – услышал я недовольный голос Курахова.

Я вернулся в комнату. Покачивая ногой, профессор сидел в кресле и играл бокалом с коньяком.

– Вы зря это сделали, – сказал он. – Я почти расколол мальчишку. Еще минута – и он бы во всем признался.

– Сомневаюсь, – ответил я, опускаясь на то место, где только что сидел официант. – На ваши вопросы даже при большом желании тяжело ответить.

– Конечно! – воскликнул профессор. – А что вам еще остается делать, как критиковать мои вопросы – свои-то вы не задавали.