Перед моим взором возник образ монстра из сна.
– Я иду за тобой, Эя, – прозвучало где-то совсем близко.
Я выпустила поводья и пронзительно завизжала.
Потом, должно быть, потеряла сознание, потому что стало темно, а когда открыла глаза, оказалось, что лежу на чем-то мягком. Надо мной склонились лица Андре, Виталины, Микаэлы. Лица хмурые, бледные, подбородок Микаэлы – я поняла, что голова моя покоится на ее коленях, – дергается, по щекам пролегли влажные дорожки. Даже у Виталины глаза на мокром месте.
– Эя! Эя! – пробормотала Микаэла. – Хвала Богине! Как ты нас напугала!
– Оборотень, – прошептала я. – Это был оборотень.
Сестры закивали, и Виталина взяла меня за руку.
Я перевела взгляд на Андре.
Тот нахмурил брови, между ними вновь пролегла глубокая складка.
– Ты говорил, они не дойдут сюда?
Андре нахмурился еще больше. Обернулся, крикнул:
– Да уберите же, наконец, тело! С нами леди!
Сестры благодарно закивали, всхлипывая.
– Женщины, – раздался снисходительный голос Эберлея. – Зачем быть такими впечатлительными? Зверь повержен, это главное! Мисс Лирей, вам лучше?
– Да, благодарю, – поднимаясь, ответила я таким тоном, словно он за завтраком спросил, хорошо ли мне спалось.
Виталина, серьезная, нахмуренная, отчего стала немного похожа на маму, отряхнула мой плащ.
– Как ты меня напугала, сестренка, – пробормотала она.
– Больше, чем оборотень? – слабым голосом спросила я, и мы обе робко улыбнулись, а затем несмело рассмеялись. Смех постепенно перерос в немного истеричный хохот.
Внезапно Виталина шагнула навстречу и порывисто прижала меня к себе. Спустя секунду к нам присоединилась и Микаэла, обняв нас обеих за шеи.
В груди защемило, а в горле встал ком. Я почти забыла, как это – не знать, а чувствовать, что у меня есть дом, есть семья.
– Виталина, прости меня, – прошептала я еле слышно, обнимая сестру. На этот раз совершенно искренне.
– Эя, малышка, – так же тихо ответили губы Виталины.
Сентиментальная Микаэла только шмыгнула носом.
– Дамские нежности, – проворчал Эберлей. – Будет вам, леди. Я думаю, лучшего момента, чем миг моего триумфа, для сообщения такой важной новости и не придумать!
Я ощутила, как Виталина вздрогнула и отчего-то прижала меня сильнее, а из груди Микаэлы вырвался тихий, еле слышный стон.
– Ну-ка, Виталина, иди сюда, – позвал Эберлей.
Я даже не успела удивиться его командному тону, просто вдруг захотелось, чтобы сестра никуда не уходила. Да, мы никогда не ладили, но я все же скучала по ней. Именно сейчас я поняла, как скучала. И объятия сестер такие теплые, такие искренние…
Виталина медленно, но решительно отстранилась.
Сестра пристально посмотрела мне в глаза, и в ее взгляде я прочла какую-то беспокойную, невысказанную мысль. Подбородок Виталины дрогнул, а я ощутила, как колени наливаются тяжестью. Я беспомощно оглянулась на Андре – тот смотрел на Эберлея нахмурившись, скрестив на груди руки.
Эберлей по-прежнему стоял возле тела, хвала Богине, накрытого рогожей. На камзоле герцога виднелись бурые пятна.
Он как раз закончил вытирать лезвие меча, когда Виталина приблизилась к нему медленным шагом, словно нарочно тянула время.
– Итак, дамы и господа, лучшего момента, чтобы сообщить вам это известие, и не придумать. Позвольте представить: герцогиня Виталина Эберлей Эрсийская, моя супруга.
Я, ахнув, уставилась на Виталину, стоявшую рядом с герцогом, но сестра избегала встречаться со мной глазами. Тогда я обернулась к Андре, но он пристально разглядывал Эберлея, словно надеялся прожечь в нем дыру.
Эберлей продолжал:
– Венчание состоялось в присутствии свидетелей этим утром.
– Этим утром вы, кажется, находились во дворе замка, – сказал Андре. – У северных ворот. Значит, вы венчались ночью?
– Венчание состоялось в предрассветный час, – самодовольно сообщил Эберлей.
– Тайное венчание? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, уточнил Андре.
– Венчание действительно прошло в кругу самых близких, но не было тайным. Было закрытым, а это большая разница. Свидетелем выступила Сецилия Франте с письменного, нотариально заверенного разрешения опекуна Виталины, Джордана Франте.
– Похоже, для мисс Лирей это новость, – сказал Андре. – Как и для меня. С каких это пор сестра и кузен не входят в близкий круг?