— А что думаете обо мне вы?
— Я думаю, — дартхари осторожно погладил меня по щеке, — что тебе нужно расти и учиться. Ты торопишь время. Никогда не торопи время, Рональда.
Вожак давно не стоял так близко ко мне, и теперь я изучала его лицо… в который раз. Каждый раз я находила там что-то новое. Вот и сейчас я вдруг поняла — нечто общее было между дартхари Нарро и его первым советником, зорой Лирин, нечто общее в выражении глаз.
— Не торопить?..
— Да, Рональда. Время всё расставляет по местам. И лечит.
— Я тоже умею лечить, — буркнула я, наверное, ещё раз доказав Вожаку, какой на самом деле ребёнок.
— Верно, — он кивнул. — Вы с ним союзники. И когда-нибудь вместе вылечите одну очень хорошую девочку с большим добрым сердцем.
— Кого? — я нахмурилась, и дартхари улыбнулся.
— Тебя, Рональда.
Это был наш самый длинный разговор. И я помню каждое слово, каждое выражение его лица, прикосновение тёплых пальцев к моим губам и щеке.
Глупо, но эти воспоминания делают меня ближе к дартхари Нарро. Так мне кажется, во всяком случае.
Эту мою тайну знает только Дэйн. Я всегда рассказывала ему абсолютно всё… впрочем, то, о чём не рассказывала, он всё равно откуда-то знал. Я старалась не думать об этом, но порой не получалось, и тогда я понимала, что Дэйн — всего лишь фантазия, порождение моего сознания, а на самом деле его не существует.
Но в конце концов, так ли уж это важно? Засыпая каждый день, я знала, что увижу своего друга во сне. И сон этот будет прекрасным, ярким и настолько настоящим, что я буду искренне счастлива там. Дэйн ведь сказал, что правда — это то, во что ты веришь. И я верю в него… в нас.
— Почему ты приходишь не всегда, не каждый день? — спросила я его однажды, когда мы прогуливались по лесу и плели венки из осенних листьев.
— Я прихожу тогда, когда нужен тебе, — ответил Дэйн. — Ты сама зовёшь меня. Просто не замечаешь этого.
Я действительно не замечала. Наверное, этот крик о помощи был настолько глубоко спрятан в моей душе, что его действительно никто не слышал, кроме Дэйна.
— Ты существуешь?
Он улыбнулся.
— Я — прошлое, Ро. Ты — настоящее.
Я не понимала, что это значит, но, когда Дэйн взял меня за руку, подумала, что это неважно. Прошлое, настоящее, будущее… Сон существует вне времени и пространства, не в прошлом и не в будущем, и в нашем сне мы были вместе.
Хотя иногда мне очень не хватало присутствия Дэйна в реальной жизни.
Я вздохнула и поёжилась, погружаясь в дальнейшие воспоминания…
Тогда шёл дождь. Он лил с самого утра, не прекращаясь ни на секунду. Под ногами противно чавкало, когда я сквозь сплошную стену из воды бежала к усадьбе дартхари за новой книгой, которую посоветовал мне учитель Карвим.
Я всегда любила дождь, а вот остальные оборотни, наоборот, предпочитают не высовываться из дома, в то время как с неба льют потоки воды. Мне нравилось, что на улицах деревни почти никого нет, а те, кто есть, смотрят не на меня, а под ноги, полностью игнорируя присутствие ненавистной жабы.
Мне в ту пору уже исполнилось шестнадцать. В Арронтаре начиналась осень, деревья облетели почти наполовину, и идти по такой погоде к усадьбе дартхари было не слишком приятно. Ветер задувал под юбку, ноги я промочила, а к концу прогулки ещё и носом начала хлюпать.
Вожака не было в усадьбе, хотя из самого Арронтара он не уезжал. Я разочарованно вздохнула, поднимаясь по лестнице в библиотеку — в такой холодный день мне хотелось его видеть, как никогда раньше.
Как оказалось, не одной мне.
В библиотеке я обнаружила Лирин и огромного, совершенно белого хати.
Лирин, как обычно, стянула волосы в пучок на затылке, и на фоне окна казалось, что на голове у женщины большая пушистая шапка. Это было бы смешно, если бы от её силуэта не веяло такой тревожностью, что я поёжилась.
Услышав тихий скрип двери, хати сразу обернулся и негромко зарычал.
— Ч-ш-ш, Вим, — сказала Лирин, не отрывая взгляда от унылого пейзажа за окном. — Это Рональда.
Удивительно, но хати моментально замолчал, будто знал моё имя и кто я такая.
— Добрый вечер, Лирин, — поздоровалась я. — А это ваш?..
— Хати? Нет. Вим принадлежит Нарро.
Я с интересом разглядывала собаку Вожака. Я никогда не видела таких хати — белый, как снег, и очень пушистый, он казался большим облаком, залетевшим в библиотеку по ошибке. А глаза у Вима были ореховые. В сочетании с белой шерстью это смотрелось очень красиво.
— Никогда не видела таких… — прошептала я. — Пушистый… и белый…
— Ну, раньше Вим не был белым. Он просто старый уже, поседел. Когда-то был просто серым. А вот пушистость… конечно, это редкость для хати, но такие щенки иногда рождаются. Правда, обычно их топят.