— А вы бы хотели?
— Я не просто хочу этого. Я считаю это своей главной задачей.
Дартхари больше ничего не сказал, не объяснил, почему это так важно для него, но мне и не требовалось. Расстегнув пуговицу на потайном кармане платья, я достала оттуда сделанный недавно амулет и, прижав его на секунду к груди, прошептала:
— Пожалуйста, возьмите, дартхари. Это амулет против насильственного обращения. Я пришла сегодня, чтобы отдать…
Он взял его из моих рук и поднёс к глазам. Свет лампочки, попав на ириал, красиво преломился, вспыхнул и угас где-то в центре камня, словно играя в прятки.
— Спасибо, Рональда. Твоя работа впечатлила бы даже главного придворного мага Аравейна, поверь. О чём ты думала, когда создавала этот амулет?
На этот раз я смогла ответить.
— О вас.
Я хотела опустить голову, но дартхари не дал мне этого сделать, коснувшись моего подбородка.
— Ты боишься, что меня могут убить?
— Очень, — не уверена, что я всё-таки сказала это… но подумала точно.
— Почему?
Дартхари ждал ответа, по-прежнему не отпуская мой подбородок. Но я молчала.
— Не всё ли равно, что со мной будет? Тем более теперь, когда ты уезжаешь. Даже если убьют… появится другой дартхари.
— Нет, — я чувствовала, как дрожат губы. — Может быть, для всех остальных. Но для меня не может быть другого… не может быть… Пожалуйста, дартхари, не спрашивайте больше, почему. Вы ведь и так знаете. Вы должны понимать, что я… с самого первого дня… и всегда…
Голос сорвался, слёзы застилали глаза настолько, что я почти ничего не видела. Но это не помешало мне ощутить собственную беспомощность в полной мере, когда дартхари вдруг обнял меня.
— Ты очень смелая девушка, Рональда, — прошептал он, погладив меня по волосам. — Гораздо смелее, чем сама о себе думаешь. И намного смелее меня. Пожалуйста, помни, что всегда можешь вернуться в Арронтар. По крайней мере пока я жив. И спасибо тебе за амулет. А теперь беги. Удачи и… будь счастлива.
Дартхари на секунду коснулся губами моего лба, а потом помог выйти из комнаты и спуститься по лестнице.
Как я шла домой, не помню. Слёзы текли и текли, и с каждой слезинкой сердце болело всё сильнее.
Дома, обняв Элфи, я села прямо на пол, зажгла свечу, достала листок бумаги и написала первое, что пришло в голову.
Теперь, когда я осознала, что больше не увижу его, я поняла, насколько важно, чтобы он хотя бы прочитал то, что я никогда не смогу произнести вслух.
«Спасибо, что защитили меня в Ночь Первого Обращения.
Спасибо, что позволили учиться магии и познакомили с Карвимом.
Спасибо, что спасли от Лорана.
Спасибо, что относились ко мне так, будто я обычный оборотень.
Я приходила сегодня, чтобы сказать всё это, но так и не смогла.
Если я когда-нибудь вернусь в Арронтар, то только ради вас. Я люблю вас, Нарро.
Простите, но мне так хотелось хотя бы раз назвать вас просто по имени.
Прощайте.
Утром я не стала закрывать дверь в хижину. Мне предстояло сделать ещё одну вещь, и я думала, что всё получится, ведь Лирин наверняка придёт прощаться со мной. По крайней мере я бы очень хотела, чтобы она пришла. Хотя бы для того, чтобы отдать письмо для дартхари ей, а не стражникам.
Элфи забеспокоился, когда я начала его расчёсывать. Но я же не могу ехать с грязным нечёсаным псом в одной карете? Одно дело — бегать по лесу, а другое — три недели томиться в дороге. А именно столько было отсюда до столицы.
— Ф-р-р, — сказал Элфи, пытаясь увернуться от гребня.
— Тихо, малыш, — я рассмеялась. — Посиди спокойно. Ничего страшного не происходит, я просто хочу избавить тебя от трупов насекомых.
Элфи послушно замер, правда, продолжая при этом бешено вилять хвостом.
А я, расчёсывая его густую короткую шерсть, думала о том, куда мог подеваться Дэйн. Друг не пришёл сегодня ночью, хотя я звала его, впервые почувствовав собственный зов. Я звала его всем сердцем, всей душой… но он не пришёл.
Что, если он вообще больше не придёт? Что, если его появление напрямую связано с Арронтаром, а сегодня, когда я уеду отсюда, Дэйн исчезнет из моей жизни?
Мне бы этого очень не хотелось. Поэтому я знала, что буду искать своего друга и следующей ночью, буду кричать очень громко, и верила, что Дэйн всё-таки услышит и придёт.