— Еще хотя бы полчасика! — попыталась поторговаться я.
И вдруг Никита резко обернулся. Несколько секунд он вслушивался в тишину густого леса.
— Собирайся! — он одним махом сорвал наши ветровки с палок. Пакет упал на землю, рыба забила хвостом по мху.
От тона Никитиного голоса у меня глухо и больно забилось сердце.
Вдруг гармония лесных звуков взорвалась пронзительным собачий лаем. Волк посмотрел в сторону, откуда шли преследователи. Затем — мне в глаза — так, словно пытался определить их глубину.
— Ты должна бежать.
Идея была настолько нелепой, что я улыбнулась, несмотря на обстоятельства.
Волк суматошно порылся в рюкзаке и сунул мне в ладонь сложенный вдвое тетрадный лист.
— Иди за солнцем. Часа через четыре выйдешь к реке, дальше — по течению. Завтра к вечеру окажешься в маленьком селении. Как оттуда добраться до моей деревни, нарисовано здесь, — он сжал мою ладонь с листом в кулак.
— Когда ты нарисовал эту схему?
«Когда понял, что бросишь меня?» — спросила я про себя, все еще не веря в происходящее.
— Это просто план Б, — Никита оглянулся. — Времени мало. Вперед. Встретимся в деревне.
Но я не сделала ни шага.
— Я не верю тебе.
Вот так просто, в одно мгновение, все мои мечты разрушились, и я снова стала беглянкой. Теперь уже без моего Волка.
Не хочу!
Ни за что!
Я останусь — и будь что будет.
— Интересно почему? — спросил Никита таким тоном, словно уже никуда не спешил. — Я когда-нибудь обманывал тебя, девочка? Вдвоем не уйти. Я уведу их и вернусь за тобой.
— Не пойду, — зубы стучали от волнения, но я была настроена решительно.
Села на траву. Буду ждать Никиту здесь.
Волк рывком поднял меня с земли.
— Если они догонят нас, ты окажешься в опасности. Теперь ты со мной по доброй воле, ты моя сообщница. Понимаешь? Те двое, которые идут с твоим отцом, будут видеть в тебе подругу Волка, а не дочь Охотника.
— Мой отец не даст меня в обиду!
— Он что, способен одновременно остановить два ружья? Беги! — рявкнул Никита.
Я все еще стояла.
— Беги! — зарычал Волк. Собачий лай прокатился снова. — Сейчас!
И я повиновалась.
Я бежала, не разбирая дороги, чувствуя, как внутри нарастают рыдания. Бежала изо всех сил, но лай становился все громче. А потом прогремел выстрел. Колени подкосились — и я упала.
— Вера!.. — услышала я вдалеке голос отца и эхо, повторяющее его крик.
А потом лес перед глазами растворился в темноте.
Алекс
— А-а-а-а-а! — изо всех сил сжав руль, я ору что есть мочи. Странно, что стекла в машине не лопаются.
Легчает.
Убираю ногу с педали газа — скорость сто восемьдесят, так можно никуда и не доехать.
Машина плавно замедляет ход, и вместе с этим моя ярость так же медленно возвращается в совместимые с жизнью берега.
— Лесс, знала бы ты… — начинаю я и замолкаю, потому что сам не могу сформулировать, о чем она должна знать.
О том ли, что я ощущаю себя тем самым героем фильма-катастрофы, который пытается удрать от стихии, а прямо за его спиной вздыбливается асфальт и проваливаются в бездну небоскребы? Что я перешел черту, за которой начинается выжженная зона — там не действуют человеческие правила, нет понятий чести и долга? Что происходящее стало похоже на компьютерную игру, в которой у меня много жизней, а когда они закончатся, можно просто начать заново?
Я честно пытаюсь вытащить себя из этого мыслительного болота. Требую ответа у зеркала заднего вида — неужели это все происходит со мной из-за бабы?! «Не-е-ет, — ехидно отвечает мое отражение. — Из-за тебя! Из-за того, что позволил первой попавшейся девице прорасти в тебе, да так, что вырывать приходится с корнями и мясом… А еще из-за Волков, из-за хитроумной игры, в которую они втянули твою девочку», — напоминаю я себе.
Волки изменили мою Дикарку, по сути, они убили ее. А этого я никому не прощу!
Лесс хмуро поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Все-таки хорошо, что она немая.