Конечно, «сосед» не читал мои мысли. Но сейчас смотрел на меня так, словно все-таки читал. Я сквозь землю хотела провалиться.
– Завтрак окончен, – нарушил он неуютную паузу. – Остальное возьмем с собой.
Солнце только дотянулось до крыш, а мы уже выехали из деревни, чтобы продолжить ковыляние по лесным дорогам. Однажды едва разминулись с повозкой, груженой бревнами. Лошадь и старик – вот и все свидетели моего похищения.
В полдень остановились. Выходя из машины, «сосед» затаил дыхание, машинальным движением захлопнул дверь – и только тогда, прикрыв глаза, вдохнул. Я высунула голову в приоткрытое окно и тоже сделала осторожный вдох. Пахло болотной водой и сосновой смолой. Вот и все.
Мы надели кепки, обули резиновые сапоги и, оставив машину в лесу, долго брели по иглам и мху. Затем сосновый бор сменило болото. Ступать было мягко, иногда хлюпко, иногда приходилось скакать по кочкам. Вокруг – все карликовые искривленные березки, тоненькие сосенки и высокие пни, обросшим мхом.
Солнце уже подплывало к горизонту, когда мы вышли из леса на проселочную дорогу. Она повела нас между полей, исполосованных каналами и речушками.
Когда мы подошли к деревушке, спрятанной среди яблонь и дубов, духота спала, наступил теплый, нежный вечер. Закат, алый, с длинными желтыми прорезями, растекся на полнеба. На другой половине, темно-синей, белой пуговкой висела луна.
Деревня засыпала. Где-то ржали лошади, лаяла собака – предсонная суматоха. Но улица, по которой мы шли, была безмолвной и пустынной. Окна темных приземистых домов не горели.
– Мы пришли, – похититель толкнул калитку возле бревенчатого дома цвета спелой вишни.
Я вертела головой, пытаясь запомнить каждую деталь, но цепляться взгляду было не за что: ни вывески на фасаде дома, ни машины с номером. Обычный двор, недавно кошенный. Скамейка под грушевым деревом. Пионы вдоль забора, бутоны сомкнулись перед ночью.
По дорожке, выложенной цветными камешками, вы пересекли двор. Через веранду прошли в сени. Пахло старым домом, в котором давно не жили. Дверь справа вела на кухню, слева – в жилые комнаты, расположенные вокруг печки: гостиная и две спальни. Мне досталась та, что побольше. Потому что мой похититель – джентльмен? Или потому, что только у этой спальни были двери со стеклянными вставками?
– Вода на кухне, в рукомойнике. Спокойной ночи, – сказал похититель – и ушел.
Закрылась одна, затем другая дверь, но я не слышала ни лязга засова, ни щелчка замка. Он не запер меня.
Рукомойник на кухне оказался полным, только меня это не вдохновило. Деревня деревней, но я оставалась городским жителем, и мне нужно было помыться.
Я вышла во двор. Закат уже затухал, на поля из каналов выползал густой туман. Похититель, раздетый по пояс, набирал воду из колодца. Снова восхитилась его телом, гибким, крепким, сильным. Идеальная дикая красота. Я старалась смотреть «соседу» только в глаза.
– Мне нужно помыться, – сказала я, отмахиваясь от полчища комаров.
Он поставил ведро на край колодца и чуть склонил голову.
– Вода на кухне.
– Я слышала. Но этого мало. Нужен душ или ванная, или баня. Как можно быть чистой, умываясь водой из рукомойника?
Похититель молчал. Его глаза улыбались. Словно он был иностранцем, а я не могла донести до него своего пожелания.
– Вы же как-то моетесь, здесь, в деревне, – четко артикулируя, настаивала я. – Не одной же водой из рукомойника, верно? Я тоже так хочу.
– Хочешь помыться, как местные жители?
– Да! – обрадовалась я.
И в следующую секунду меня окатила ледяная лавина: «сосед» просто вывернул ведро мне на голову. Несколько секунд я не могла не то, что говорить, – дышать. Словно одновременно ослепла и оглохла. Но постепенно ощущения стали возвращаться. Я почувствовала себя очень мокрой, очень замерзшей – и невообразимо злой.
– Как раз, что надо, – сквозь зубы, но не теряя достоинства, произнесла я, развернулась и, оставляя за собой лужицы, вернулась в дом.
– А мыло тебе не нужно? – донеслось вслед.
Я разделась донага, развесила одежду на поручнях кровати и, как в кокон, завернулась в теплое лоскутное одеяло. Постепенно зубы перестали выбивать дробь, по телу расползлось приятное тепло, и я уснула.