Как же это было кстати! Я бросилась к рюкзаку.
Пока мой спаситель разглядывал меня в простыне, я разглядывала обновки: пара маек и две юбки, одна – длинная, другая – чуть выше колена.
– Юбки?.. – в недоумении спросила я.
– Ну, ты же девушка.
Я не могла понять, он серьезно или издевается.
– Ты сколько времени следил за мной? – возмутилась я. – И что – хоть раз я была в юбке? Мне нужна нормальная одежда!
– Ладно, – он кивнул, и у меня отлегло от сердца. – Куплю, когда рынок снова откроется. В следующую субботу.
То есть – через неделю! Я сделала глубокий вдох и, прихватив рюкзак, пошла в спальню.
Выбрала бирюзовую майку на тонких шлейках и светлую юбку, что покороче, в мазках полевых цветов. Посмотрела на себя в зеркало – и перестала хмуриться. Неплохо. Даже красиво.
– Спасибо! – на всякий случай крикнула я.
Сосед ничего не ответил.
Дальше было еще хуже: завтрак. На столе – сковородка мелкой рыбешки.
– Это что? – спросила я.
– Плотва. Стежка принес, брат Настеньки. Только сегодня наловил. Мелкая, но вкусная.
Кто такие Стежка и Настенька, я, наверное, должна была догадаться.
Села за стол. Снова останусь голодной – как пить дать.
– В ней костей больше, чем мяса, – я потыкала в рыбешку пальцем.
– А ты ешь с костями. Разламываешь пополам, – похититель показал, как это делается. Рыбешка вывернулась наизнанку. – Достаешь хребет. Остальное ешь, – он засунул рыбешку в рот целиком.
– С хвостом?!
– Хвост – самое вкусное, – хвост захрустел на его зубах. – Не слишком ли ты нежная для дочки охотника?
– Просто... на завтрак я предпочитаю йогурт.
«А еще я ни разу не была на охоте», – мысленно добавила я и все-таки съела пару рыбешек. Вполне терпимо – для изнывающей от голода.
После завтрака я сидела на крыльце и наблюдала, как похититель клепал косу – неторопливо, тщательно: процесс явно доставлял ему удовольствие. А мне доставляло удовольствие смотреть на него.
– А что делать мне? – спросила я, нежась на солнце.
– Ты – пленница. Так что у тебя одно занятие – сидеть в заточении. Твои границы –дом, двор и сад, – он обвел границы рукой.
– Думаешь, сбегу? – изображая ленивое любопытство, спросила я.
– Границы нужны для твоей безопасности. А если сбежишь, я поймаю тебя и запру в сарае, – он дунул на лезвие косы и отложил брусок. – Так что мой тебе совет – не переступай черту.
– А что собираешься делать ты? – я поспешно вернула разговор в прежнее русло.
– Пойду отрабатывать наш обед.
Он вышел со двора и, пройдя полсотни метров, остановился у соседней калитки, словно не решаясь войти. Но вошел. Некоторое время с того двора не доносилось ни звука, а потом я услышала свистящий звук косьбы и пересела на лавочку под грушей, чтобы еще и видеть происходящее.
Мой похититель окашивал соседний участок. Быстро продвигался вперед, укладывая широкие полосы травы. Я смотрела, как красиво, едва ли ни грациозно, он двигался, как блестели его отполированные солнцем мышцы, слушала свист косы, резкий, размеренный, и от всего этого у меня волнительно царапало под ложечкой.
Меня отвлек скрип повозки. Возничий – сутулый, худой мужчина с морщинистым лицом – не спускал с меня глаз, пока не скрылся за ветками груши. Мне не понравился его взгляд, грубый, даже хищный. Этот взгляд вернул меня в реальность. Чужие люди. Чужая деревня. Я не на отдыхе – в тюрьме. И первое, что следует сделать в тюрьме – исследовать ее границы.
Через час, облазив дом, вскрыв все шкафы и шкафчики, заглянув в каждый угол, я поняла, что и на этот раз оказалась для соседа предсказуемой. Кроме бумажного хлама, кухонной утвари, кое-каких продуктов в кладовке и проросшей картошки в погребе, я не нашла ничего.
В хозяйскую спальню я так и не вошла: наверное, в глубине души боялась, что надзиратель почувствует мое присутствие. Просто стояла на пороге, пытаясь рассмотреть детали. У окна – высокая кровать, застланная пестрым, возможно, самотканым, покрывалом. Рядом, у стены напротив – только руку протяни – пара стульев. Из голых стен занозами торчали пустые гвозди. Что раньше на них висело? Картины? Фотографии?