– Для этого нам нужно рассказать о себе, – возразил Никита. – Последствия такого решения непредсказуемы. Так что мы пошли другим путем – выкрали тебя. Твой отец – важный человек среди Охотников, он принимает решения. С тех пор, как ты живешь в Волчьей деревне, Охотники перестали нападать. Конечно, ищут тебя, но до этой деревни им не добраться, – добавил он, наверняка, заметив, как оживился мой взгляд. – Слишком далеко и слишком хорошо спрятана.
Некоторое время я просто сидела, уткнувшись взглядом в ладони, сложенные на коленях. Нужно было о столько всего обдумать, а в голове словно шел проливной дождь: не рассмотреть ничего, не расслышать.
– Ты знаешь обо мне все, – я заставила себя говорить. – А я о тебе – ничего.
– Я многое о тебе знаю, но хотел бы узнать еще больше – если ты позволишь.
Я усмехнулась, по-прежнему рассматривая свои ладони.
– Только если ты позволишь мне узнать о Волках.
– Договорились.
Я кивнула сама себе. Крепко, по-деловому, пожала Никите руку и поплелась в комнату.
Заснуть этой ночью я даже не пыталась. Через стенку от меня жил зверодух. Стоило ли его опасаться? Верить его словам? Он выслеживал меня несколько месяцев. Я была для него добычей – кем-то вроде косули или зайца – но ничего, абсолютно ничего не подозревала.
Волки – изощренные охотники.
Убийцы.
Папа говорил, что благодаря острым клыкам, развитым органам чувств и интеллекту, волки являются суперхищниками, способными убивать добычу значительно крупнее и сильнее охотника. Так кто же выиграет в этой войне? И что произойдет, когда Волки окажутся загнанными в угол?
Мой Волк тоже не мог заснуть. Через стенку я слышала, как жалостливо скрипела кровать, когда он ворочался. А потом Никита резко поднялся – и выбежал на улицу. Вскоре со стороны огородов раздался вой. Казалось, ему отозвалась вся деревня. Я заткнула уши.
Недаром же говорят, тоска – хоть волком вой.
Произнеся в мыслях эту фразу, я больше не могла отделаться от мысли, что вряд ли смогу представить мир зверодухов их глазами. Тоска – хоть вой: для меня это был лишь оборот речи, но, казалось, Волки ощущали эту потребность буквально. Как это – испытывать такие эмоции? Как это – подавлять такие эмоции? Постоянно. Каждый день. Кто они, эти Волки – мученики или бомбы замедленного действия?
И кто для Волков – я?
Алекс
Оградив спящую Лесс от моей похоти, я спускаюсь на первый этаж.
Какого черта?! Вместо блондинки, обласкавшей меня взглядом во время регистрации, меня встречает усатый старик. Несколько секунд работы над мимикой, чтобы разочарование на моем лице не было явным, – и я интересуюсь, куда исчезла девушка. Оказывается, она только что ушла. Едет в город.
Мне повезло. Автобус еще не пришел, и я предлагаю блондинке подвезти ее. Не раздумывая, она заскакивает в мой джип. Девушка ярко накрашена и, будь не так проста в чертах лица, смахивала бы на Шерон Стоун в «Основном инстинкте». Короткое черное платье так притягивает внимание к ногам, что мне сложно следить за дорогой.
Шерон расстегивает джинсовую курточку и закидывает ногу на ногу. Спрашивает, можно ли закурить. Конечно! Сейчас она может все, что угодно. Следующие десять минут я отвечаю на ее бестолковые вопросы, пытаясь казаться обворожительным и таинственным. И лихорадочно думаю о том, какое чудо мне сотворить за ближайшие полчаса поездки, чтобы получить свой кусочек торта. Непринужденно сочиняю – «я простой пластический хирург…» – и словно невзначай вытягиваю руку, на которой поблескивают часы за восемь штук.
– А еще я преподаю в универе, – вот сейчас ее глаза распахиваются: «Нет, не может быть!» – Правда, преподаю! У меня и пропуск в универ есть, сейчас покажу…
Не отводя взгляда от дороги, наклоняюсь к бардачку, шарю руками в поиске пропуска и словно случайно касаюсь локтем ее колен. Она колени не отводит. Хороший знак.
Рассматривает пропуск – «а мой жених тоже преподаватель…» – и мое сердце падает к педали газа. С трудом борюсь с желанием высадить ее прямо здесь. Часть дороги мы проезжаем молча. И вдруг она просит остановиться. Прижимаюсь к обочине.
Ее глаза увлажняются. Оказывается, она прямо сейчас едет к жениху, разоделась специально для него, но он полный козел, изменил, а ей приходится делать вид, что она его простила, но на самом деле не простила, но нужно притворяться, потому что партия он хорошая… Дальше я отключаю слух.