Она нервно жалуется, не переставая, курит, сбрасывая пепел в открытое окно. Мне скучно до зевоты. Я беру осколок плитки и сжимаю его в ладони – как оберег от ноющих блондинок. Машинальное действие, потому что осколок больше ничего мне не показывает. Теперь он – просто кусок керамики, который связывает меня с Дикаркой.
Поглядываю в окно. Темно. В ближнем свете фар вьется мошкара. Да уж. Не так я представлял эту ночь, когда выходил из номера. Как там Лесс? Проснулась? И, если проснулась, ушла ли? Взяли ли деньги? Я бы хотел, чтобы взяла…
И в этот момент мое отвлеченное сознание вылавливает из монолога фразу:
– Ему не нравится моя грудь. Говорит, надо уменьшить.
Мысли о деньгах, как ветром сдувает.
Грудь у Шерон что надо. Полагаю, пятый размер. С плюсом. Мое тело мгновенно отзывается на мои размышления. Я верчусь на кресле, пытаюсь занять положение, более подходящее такому общению. Кошусь на полукруглый вырез платья, но мало что вижу из-за джинсовки.
– Сними куртку, – предлагаю я. Голос, надеюсь, у меня дружеский и сопереживающий.
В ответ – легкое недоумение.
– Я видел в своей жизни столько грудей, что смогу точно сказать тебе, все ли с тобой в порядке.
Шерон щелчком отправляет сигарету в окно и суетливо сбрасывает джинсовку. Распрямляет плечи. Улыбается. Вот неужели ей и в самом деле не понятно, что будет дальше? Смотрю на ее вырез с прискорбным выражением лица. Черт, не помню, как ее зовут на самом деле. Что у нее на бейдже было написано? Ирина? Светлана?
– Платье красивое. Но насчет груди ничего сказать не могу.
В ее взгляде снова недоумение. Похоже, у нее проблема не с грудью, а с сообразительностью.
– Не хочу быть нахалом, но мне не видно, – поясняю я.
Она прикусывает губу. И расстегивает пуговицы платья до живота, быстро, как на осмотре у врача. Я замечаю пояс для чулок. Обожаю чулки. Распахивает платье – и моему взору предстают прекраснейшие из грудей, которые я когда-либо видел, заключенные в полупрозрачные черные чашечки лифчика. Я на самом деле облизал губы или только подумал об этом?
Ее избранник не только козел, но и дурак. Ему стоило жениться на ней из-за одних только грудей.
– Ну… – мой голос заметно изменился. – В лифчике они смотрятся очень даже ничего. И если под бельем не скрыто никакого дефекта…
Шерон все еще медлит, но глаза уже горят, губы чуть приоткрыты. Решительным движением она расстегивает лифчик и опускает с плеч бретельки. Ощущение такое, словно мне под дых локтем дали. Я шумно втягиваю носом воздух и как можно медленнее выдыхаю.
– На вид – красивая. Или дело в плотности? Можно потрогать?
Шерон нерешительно откидывается на спинку стула. Но ей нравится то, что я говорю. Ее поза, взгляд – все спрашивает: ну, как тебе? Я готов поставить диагноз.
Отстраненно, словно и в самом деле доктор, я касаюсь ее груди. Теплая мягкая. Большие темно-розовые соски, чуть темнее кожи, начинают сжиматься. Ее телу нравятся мои прикосновения. Тогда я становлюсь настойчивее и нежнее… И вдруг она отстраняет меня. Это даже не удар грома. Скорее, на меня обрушивается небоскреб.
– У меня жених. Не хочу ему изменять, – и в глазах самая что ни есть искренняя печаль, мать ее.
Я просто столбенею.
– Но оральный секс, наверное, не измена, – продолжает она.
Я прочищаю горло и покорно соглашаюсь:
– Думаю, нет.
Вот теперь медлить точно не следует. Не отпуская ее взгляда, расстегиваю ремень и ширинку. Она склоняется ко мне, я упираюсь затылком в подголовник. Прикрываю глаза. Чувствую коленом приятную тяжесть ее груди, прикосновение прохладных пальцев… горячих губ… шустрого язычка… Она вовсе не профи, так что еще я слегка чувствую и ее зубы, но запускаю пальцы в ее волосы и настраиваю на тот темп, который нужен мне – чем компенсирую все недочеты. Жар заполняет мое тело, перетекает по венам, стягивается внизу живота. Я близок… Почти… И в этот момент, не открывая глаз, я слышу шум дождя и «вижу» перед собой не выбеленные волосы блондинки, а сочные каштановые пряди Дикарки. Никаких шпилек, мягкие волны просачиваются сквозь пальцы. Но и пальцы не мои – они тоньше и длиннее. Я спохватываюсь, сердцебиение захлебывается – и проваливаюсь в темноту.
Глава 8. Прикосновение
Вера
Не человек.
Я открыла глаза – и ощутила боль под ложечкой.