Никита – не человек.
В этой деревне вообще не было людей.
Как поверить в такое? Особенно сейчас, когда из окон лил солнечный свет?
На цыпочках я прокралась на веранду, и уже оттуда наблюдала, как Никита, раздетый по пояс, выдавливал на зубную щетку пасту из тюбика, тщательно чистил зубы, полоскал рот – и не могла отвести взгляд. Это было слишком… по-человечески.
– То, что я – Волк, не значит, что от меня должно пахнуть, как от животного, – не оборачиваясь, произнес Никита.
Я машинально отпрянула от окна. Спохватилась – все равно же заметил – и вышла на крыльцо.
– Ладно, раз у тебя такой превосходный нюх, – с вызовом произнесла я, обходя по Никиту по кругу, – как тебе заложница, четверо суток без бани?
– Ты пахнешь естественно. И если говорить о личных предпочтениях – вкусно, – ответил Никита, набирая воду в колодце. Я нахмурилась. Что значит – вкусно?! – Вот если бы ты пользовалась духами – это бы стало проблемой.
Что-то едва уловимое, печальное прозвучало в его голосе, словно двадцать пятый кадр в ролике проскользнул. Только что именно?
– Значит, ты настоящий Волк… – я окинула Никиту взглядом.
Чем быстрее в это поверю, тем проще будет освоиться в новой обстановке. И сбежать.
– Если приглядишься, то увидишь, что на человека я похож больше, чем на волка. Просто на волка я похож больше, чем другие люди, – Никита указал взглядом на полное ведро, мол, отойди – и опрокинул его на себя, я едва успела отскочить.
Весь завтрак мы оба молча ковырялись вилками в тарелках.
Нам нужно было поговорить о том, что произошло ночью. Но с чего начать?
Никита то и дело хмурил брови – в такт своим мыслям. Его пальцы легонько барабанили по вилке, взгляд сосредоточенно блуждал между тарелок. Я наблюдала за Волком украдкой, испытывая безмерную благодарность за то, что ему не все равно. И еще я испытывала катастрофическое сожаление, потому что его движения, взгляды, голос едва ощутимо, но все же волновали меня – даже сейчас, когда мы с Никитой стали бесконечно далеки друг от друга.
– Два года назад сын Охотника убил Волчонка – тогда и началась Невидимая война, – Никита поднял на меня взгляд. В нем было столько решимости и боли, что у меня сжалось сердце. – Четверо пятиклассников напали на второклассника, потому что он отличался от них. Охотники называют это несчастным случаем: говорят, дети не собирались убивать Волчонка, а хотели посмотреть, как от страха у него на затылке вздыбливаются волосы. Только Волки, даже дети, умеют за себя постоять. Волчонок не стал скулить и кататься по земле, а ринулся на обидчиков. И тогда испуганные пятиклашки, науськанные сыном Охотника, стали швырять в него камни. Один камень попал в голову, – Никита ткнул пальцем себе в висок. – Прямо сюда!
Резко отодвинув стул, Волк вышел из-за стола. Некоторое время он молча смотрел в окно, а я, затаив дыхание, наблюдала, как быстро поднимаются и опускаются его широкие плечи: вдох-выдох. Когда Никита продолжил, его голос снова звучал спокойно:
– Этим зверодухи и отличаются от людей. Мы позволяем себе многое, у нас куда меньше правил и ограничений, но мы готовы отвечать за каждый свой поступок: не важно, ребенок ты или взрослый. То, до чего вы, по закону, доходите к восемнадцати годам, Волки впитывают с молоком матери. Выбор – и ответственность за свой выбор. Вот и все. Я мог остаться в универе и через год получить диплом хирурга. Я мог притвориться, что не вижу происходящего, – никто бы меня не осудил. Но я выбрал войну. Выбрал стаю. И я готов заплатить за это решение своей жизнью.
Никита по-прежнему стоял ко мне спиной и смотрел в окно, за которым в палящих лучах плавился день. По стеклу, дребезжа, ползали мухи. Одна из них полетела – и Волк поймал ее молниеносным, едва заметным глазу движением.
Не человек.
Тогда почему я чувствовала с ним такую связь?
– За кровь Волчонка Охотники расплатились кровью. И началась война, – вполголоса, словно сам себе рассказывал Никита. – Охотники стали вытеснять Волков из городов, затем двинулись дальше. Тогда заброшенные деревни спасли много зверодухов. В покинутых домах можно спать, укрываться от дождя, защищать детей от солнца. Так что в мертвых деревнях и в самом деле много жизни.
А потом Никита рассказал о Волчьих фермах, куда отправляют отловленных Волков. Там их «изучают». Что именно происходит на Фермах, никто из Волков не знал – потому что никто оттуда не вернулся.