Вот так — близко!
Просто поднять большой палец — и пусть Волк попробует предсказать мой маршрут!
Я домчалась до обочины дороги за считанные минуты и вытянула руку в надежде остановить машину.
Невероятно! Получилось! Сбежала!
Наверное, тогда я улыбалась, как сумасшедшая. Это вполне бы объясняло тот факт, что машины не останавливались. От нетерпения я едва не выскакивала на дорогу.
Единственное, что омрачало мою радость, так это отсутствие погони. То есть такой расклад только и был мне нужен, но все же… Если Никита не преследовал меня, значит, ему не удалось быстро отделаться от милиционера.
Я оглянулась.
Вопили сверчки. Там, за бараками, вспыхивала радужными огнями дискотека, билась, совпадая с моим пульсом, попсовая музыка. Так где же Никита?
Машины проносились мимо, и постепенно ошеломительную радость начала вытеснять тревога. Я давно убедила себя, что моя жизнь дороже Никитиной. Что я сбегу — а дальше пусть он сам разбирается со зверодухами. Я смогу с этим жить. Так правильно. Только как быть с тем, что происходило за бараками прямо сейчас?
На что пойдет Никита, чтобы не упустить меня? Способен ли он убить того, кто сейчас встал между нами? Если да, это убийство произойдет по моей вине, из-за моего побега. Две возможные смерти против одной моей. Как насчет такой арифметики?
Дальше — больше. Смерть человека от рук Волка. Вот что точно не остановит Невидимую войну. Тогда на кону не только моя жизнь, но и всех, кто участвует в этой войне.
Я не хотела войны.
Я не хотела смертей.
А еще я не хотела возвращаться к своей прошлой бессмысленной жизни. Не хотела дней рождений, о которых не помнил даже мой отец. Не хотела постоянно завязывать волосы узлом и коротать время, вскрывая почтовые ящики. Без конца думать о том, что могло бы произойти, не вспыли я после дискотеки.
И вот я стою на обочине дороги. Смотрю, как мимо меня проносятся машины. Мои руки опущены. И чем дольше я стою, тем четче понимаю, что мне не уйти. Знаю, что пожалею об этом. Знаю, что цена такого поступка может быть огромной. Но ощущение такое, словно все уже давным-давно решено. Так что же я медлю?..
Дорогу назад я не пробежала — пролетела.
Выглянула из укрытия. Милиционер все еще изучал паспорт, задавал Никите вопросы, а Волк не отвечал на них — смотрел на угол здания, за которым исчезла я, и в образе моего Волка не было ни злости, ни ярости, а что-то такое же горькое, как отчаяние.
— Простите, — сказала я милиционеру, избегая Волчьего взгляда. — Мы просто повздорили, это моя вина. Он бы никогда меня не обидел. Можно, мы пойдем? Мне домой пора, Никита проводит.
Милиционер вернул документы, Волк взял меня за руку, и мы побрели по темному переулку. Ладонь его была на удивление холодной. Но даже это явное изменение не отвлекло меня от мысли о том, что я сделала правильный выбор.
Никита.
Мне нужен именно он. И сейчас, сжимая его пальцы, попадая в такт его шагу, я впервые с момента побега чувствовала спокойствие и уверенность. Стоило ли ломать столько дров, чтобы прийти к такому простому, такому очевидному выбору?
— Прости, прости, прости… — шептала я, но Никита словно не слышал. — Я не хотела сбегать! — громче произнесла я.
А он только ответил:
— В паспорте другое имя...
И еще до того, как я успела сообразить, что к чему, раздался оклик. Никита ускорил темп. Милиционер окликнул нас еще раз, и тогда мы, не сговариваясь, побежали.
Лабиринт бытовок скрывал нас от преследователя, его шаги по гравию то приближались, то удалялись. Мы свернули на еще более узкую улочку, еще один поворот, еще. Волк на ходу цеплял ручки дверей, но все бытовки и гаражи были закрыты.
— Их уже двое… — выдохнул Никита. — Но они отстали.
Облегчение длилось недолго, вскоре шаги преследователей раздались совсем близко. В какой-то момент мне показалось, что люди знали, куда мы идем.
Еще несколько поворотов — и мы оказались в коридоре между одноэтажными гаражами и бытовками, прижатыми друг к другу. Он упирался в кирпичную стену, но перед самой стеной была развилка — тропинки налево и направо. И только добежав до конца коридора, мы увидели, что развилка — иллюзия. Просто последние бытовки стояли чуть дальше от дороги, чем остальные постройки.