— Ты когда-нибудь ночевала под открытым небом? — спросил Никита.
— Да, — ответила я, разминая руки и шею. — В машине со стеклянным люком.
— Нет, по-настоящему. Никаких машин. Никаких стеклянных люков. Только бескрайнее небо.
— Нет, — я улыбнулась.
— Тогда сегодня у тебя это будет в первый раз.
Мы дошли до середины поля и там, на стоге сена, Никита расстелил плед. Обессиленные, мы упали на него. Я положила голову Волку на плечо.
Теперь я видела только небо. Впервые оно казалось мне таким огромным — словно океан, перевернутый вверх дном. Там, в глубине, плавали серебристые рыбки и светились тонкие водоросли. Дух захватывало от его величия и осознания собственной крошечности. А еще от того, что легкий прохладных ветер касался моих открытых рук, а от тела Никиты исходил жар, и тем сильнее я хотела прикоснуться к моему Волку. Он угадал мое желание.
— Мы в бегах, помнишь? Нам нужно очень, очень много сил… — терпеливо, как ребенку, объяснил он. — И неизвестно, когда нам удастся поспать в следующий раз. Так что спи.
Он повернул меня на бок, к себе спиной, крепко-крепко обнял, я даже пошевелиться не могла. Но тело по-прежнему требовало его ласк, и в голове не прояснялось.
— Расскажи, как так вышло, что украл меня именно ты, — попросила я, чтобы отвлечься.
Некоторое время в ответ мне стрекотали цикады.
— Я был идеальной кандидатурой, — Никита уткнулся носом в мою макушку. — Достаточно зол, чтобы действовать решительно — мои отец и сестра пропали на ферме, которую создал твой отец. Достаточно «очеловечен» — я прожил в городе почти всю свою жизнь. Твой ровесник. В общем, идеальные характеристики для Волка, чьей задачей было заставить юную человеческую особь следовать за незнакомцем в Волчью деревню. Вообще-то, лето я собирался провести по-другому — хотел навестить в Сибирской деревне родичей — древнюю, дикую стаю. Уже и билет на поезд купил. Но Санитар выбрал меня, а решение вожака не оспаривается. По крайней мере, больше одного раза. Теперь мы едем в эту деревню с тобой вдвоем.
Некоторое время мы молчали. Наверное, думали об одном и том же. Никита нарушил решение вожака, чтобы пуститься в бега с дочкой Охотника. Безумие.
— Сначала меня приставили следить за тобой, — продолжил Никита. — Но чем больше я тебя узнавал, тем меньше злости во мне оставалось. Твои бесконечные прогулки по городу, вскрытие почтовых ящиков, ужины на крыше… Ты источала одиночество. И мой отец был виноват в этом не меньше, чем твоя мать. Мы неожиданно оказались с тобой похожи. Я уже тогда почувствовал к тебе то, что не следовало. Вначале это ощущение было просто игнорировать, но чем больше я сопротивлялся, тем сильнее меня засасывало в воронку, и следовать велению стаи становилось все сложнее. Не знаю, что именно задумал Санитар — об этом только ему известно, — но, возможно, он собирался оставить тебя в стае. Скорее всего, обряд был проведен раньше обычных сроков именно для того, чтобы подобрать тебе пару. После этого ты бы уже не выбралась.
— Но если волчарка не врет, и пара подбирается именно та, что нужно, — тогда мне бы достался ты, ведь так?
— Думаю, да.
— Жизнь с тобой в Волчьей деревне вместо побега в Сибирь — в другую Волчью деревню... Не такая уж и плохая альтернатива, — я не иронизировала, просто размышляла.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, девочка. В моей деревне ты заложница, разменная монета в Невидимой войне. Ты не знаешь — и я сделаю все, чтобы и не узнала, — что такое война. Она невидима лишь для посторонних, а мы с тобой в нее вовлечены. Пока ты не чувствуешь ее, не ощущаешь ее запаха, но где-то эта махина пожирает людей и Волков. Кровь, боль, смерть... Сейчас это просто слова. Настоящая война для каждого начинается тогда, когда погибает близкий человек, а ты не можешь прийти на его могилу — потому что никто не знает, где она.
Никита прав. Я ничего не знаю о Невидимой войне. Мое пребывание в Волчьей деревне проходило легко и почти спокойно. Потому я так просто ко всему отношусь. Но что будет, если пуля заденет Никиту? Моего отца? Меня?..
— Ты отказался от своей стаи, нарушил Закон, чтобы оградить меня от войны? — неуверенно спросила я.