Выруливаю на трассу, ни разу не взглянув в сторону своего дома.
Через пару часов сворачиваю на лесную дорогу и открываю окно.
Дикий лес. Нос щекочет острый, насыщенный в жару аромат хвои. Солнце теряется в соснах. Мягко, с редкими перекатами по корням, веду машину по ковру из иголок и шишек. Сухие ветки робко трещат под колесами. Эхом разлетается голос кукушки.
Я почти сожалею, когда лес прерывается поляной. Передо мной стена частокола в полтора человеческого роста, деревянные ворота и шильда с надписью «Агроусадьба «Колосок». По ту сторону забора разливается собачий лай.
Выбираюсь из машины. Улыбаюсь в видеокамеру, скрытую под козырьком ближайшего дома. Автоматическая калитка открывается.
Захожу. Тишь да гладь. Козочки на привязи щиплют травку. Курочки клюют зернышки. Окна деревянных домов распахнуты, цветы в горшочках тянутся к лучам заходящего солнца… И совершенно не вовремя на идеалистичную картину сельского пейзажа накладывается другая, никак с реальностью не связанная.
Я вижу, что могло происходить между Верой и Волком в одной из квартир. Там, где я оставил их вчера днем. Просто разрозненные вспышки псевдовоспоминаний: его порытые пеной пальцы на ее груди, по которой стекает вода... Ее пальцы, перебирающие его волосы на затылке… Я морщусь, зажмуриваюсь, и вот передо мной снова фиалки в глиняных горшочках. Люблю это место. Лучших театральных декораций в жизни своей не видел.
Очкастый мальчик — на вид лет двадцать, не больше — спешит куда-то со стопкой папок. Замечает меня и застывает. Я подмигиваю видеокамере — мол, ладно уж, давайте, но чтоб в последний раз — а парнишка думает, что это ему. Но на всякий случай оглядывается. Потом не без труда придает лицу выражение строгости и серьезности.
— Вы по какому вопросу?
По какому вопросу. Я.
Мне придать лицу выражение строгости и серьезности в сто раз сложнее, чем ему. Со скрипом, но справляюсь.
— Я домик на выходные арендовал. На четверых.
Его глаза и так увеличенные линзами, становятся еще больше.
— Э-э-э… У нас только для своих, — выдавливает он.
— Для своих?! — недоумеваю я. — Мне что, пароль нужно сказать? — думаю, там, за пультом наблюдения, ухохатываются. Потому что пароль мне и в самом деле нужно было сказать. — Да свой я, свой! — выпячиваю грудь. — По крайней мере, точно таким стал, когда внес предоплату. Так мне в какую хату селиться?
— Минуточку… — парень пятится, все время оглядываясь.
Этот недоохотник — чей-то сынок, которому не терпится пострелять. Похоже, планка набора сильно понизилась.
— Позовите администратора! — гневно требую я.
— Я администратор, — блеет новобранец.
Я ловлю за локоть прелестницу в национальном костюме, которая весьма вовремя проходит мимо.
— Девушка, этот болван действительно администратор?
— Да, — отвечает она и быстрее, чем успевает назвать меня по имени, я затыкаю ей рот долгим и страстным поцелуем.
— Свободна, — легонько шлепаю ее по ягодицам, направляя по тому пути, по которому она до этого следовала.
У болвана в прямом смысле слова отвисает челюсть.
— Алекс, тебя Юрий Анатольевич ждет, — прерывает спектакль голос охранника из громкоговорителя.
Юрий Анатольевич. Верин отец. Мгновение — и я снова чувствую себя как студент, идущий сдавать зачет.
— Ладно, приятель, — я хлопаю по плечу вроде-как-администратора. — Ищи себе другую работу. — И направляюсь к дому, в котором обычно останавливается дядя Юра.
Вхожу в комнату, наклонив голову — дверной проем слишком низкий. Кстати, очень удобно для хозяина. И поклониться гостя заставит, и задержит — если того не ждали.
Дядя Юра стоит ко мне лицом. Не курит — что говорит о спешке и крайней степени занятости. Перед ним стол, на котором разложен такой арсенал ружей, что я невольно присвистываю.
— Твой подземник бесполезен, у него нет нужной информации, — сообщает мне дядя Юра и берет со стола одно из ружей. — А это значит, я без толку потратил полдня, в течение которых должен был искать дочь. Этого бы не произошло, отправь ты сразу подземника на ферму. К слову, ты первый Охотник, отпустивший Волка. — Он смотрит на меня исподлобья — дыру выжигает. — А Волки никогда не отпускали Охотников. И дочерей их тоже.