— На тебе же от укусов комаров живого места нет. — Он взволнованно разглядывал мое лицо. — А сапоги?.. Ну-ка сними!
— Зачем? — я машинально попятилась — и закусила губу от боли. Ноги были стерты до крови.
Теперь Волк смотрел на меня так, словно это я была сумасшедшая.
— Прости, — произнес он таким тоном, что у меня заныло сердце.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но мне это не нравится. — Я насупилась.
— Это было плохой идеей, — его голос звучал глухо, словно доносился из колодца. —Отсутствие еды воздействует на меня сильнее, чем я ожидал. Раньше мне не приходилось голодать так долго, я не знал, насколько все осложнится. А теперь… Ты же сама все видишь. Голод застилает мне глаза, я почти не вижу тебя. Даже не помню, когда у тебя появился этот порез над бровью.
— Это неважно! — Я и сама не помнила.
— Важно. Это очень важно, — Никита поморщился, словно от боли, хотя, кажется, это не было связано с его раной. — Ты не представляешь… просто еще не можешь представить, на что согласилась. Ты же понятия не имеешь, что такое дикий лес. А я знаю и втянул тебя в это, вместо того чтобы просто вернуть домой.
Я зажмурилась и закрыла уши ладонями. Потом, выдохнув, открыла глаза и опустила руки.
— Ты взрослый человек! Ты мужчина! А значит, не можешь просто так взять и сказать — я передумал. Пути назад нет. Никакого другого варианта — нет! А если он и существует в твоем поврежденном голодом мозге, то знай — я не соглашусь! Никогда! В тебе не хватает сил бороться? Отлично. Тогда я буду это делать за нас двоих. И я справлюсь!
— Вера… Дело не в этом… — едва слышно произнес он.
— Знаешь ли ты, Волк, что человеческие возможности безграничны? — как можно спокойнее произнесла я, хотя в тот момент мне хотелось орать. — Что в стрессовых ситуациях люди способны на невероятные вещи? По-моему, наш побег — достаточно стрессовая ситуация. Я уверена, что смогу тебя удивить. А пока именно ты, а не я, стоишь по пояс в воде и ноешь! Скажи, в какую сторону мне иди! Я собираюсь тебя спасать!
— А знаешь… Ты права. Рана, похоже, глубокая, — неожиданно согласился Никита и выбрался на берег. — Нужно купить перекись водорода и вату. И бактерицидный пластырь. В идеале было бы отыскать иголку и нитки, чтобы зашить, — Никита пошарил рукой в рюкзаке. — Вот тебе деньги, — он протянул намного больше, чем мне могло понадобиться. — Я покажу тебе дорогу к железнодорожной станции, она близко. Сядешь в поезд, через полчаса будешь в пригороде. Давай! — он легонько подтолкнул меня в плечо.
Я едва ли не полетела в нужном направлении. Но чем ближе подходила к станции, тем больше сомнений появлялось. Мы могли сесть на поезд в любой момент, но Никита не позволял нам этого делать, потому что опасался Охотников. Тогда почему он передумал сейчас? Потому что ему понадобился пластырь? Неубедительно. Скорее я бы предположила, что он хочет спасти меня, пока я пытаюсь спасти его.
Никита давал мне шанс в считанные часы — а может, минуты — изменить жизнь. Просто попросить мобильник у любого на перроне, сделать единственный звонок — и в самом скором времени принимать ванну у себя дома. Вкусно пообедать, переодеться, отоспаться. Тогда наверняка у меня бы нашлось оправдание, почему я не вернулась к Никите.
Вот нежели он и вправду думал, что я променяю его на ванну и кровать? Да, сейчас я бы дорого за них заплатила, но не такую цену.
Добежав до станции, направилась к кассе. Но вместо того, чтобы купить билет, спросила, где находится медпункт. Сочинив небольшую историю, взяла там все необходимое. Кроме того, купила в киоске еды. Правда, выбор оказался небогатый: апельсины, шоколадки, чипсы и кола.
Все. Теперь я могла возвращаться.
А потом… Потом я услышала оклик:
— Привет, Дикарка!
Я подняла голову — и увидела Лешу. Он стоял на перроне, у самой тропинки, что петляла к лесу, словно отрезая мне путь к Никите.
В первые секунды я ощутила такой животный ужас, какого не испытывала даже во сне, когда кошмары казались явью.